Золотая лоция

За этими действиями следил хмурый Вишена. А руках у него был кувшин с холодной водой и из него он всё время делал маленькие глотки. Остановившись рядом с ним, Рагдай и Эйнар затеяли спор о том, правильно ли ярл Эймунд назначил выкуп за увечье Акара. Решив, что выкуп должен был быть меньше, они стали убеждать Вишену взять с собой Ладри в поход. Вишена не соглашался, говоря, что после того, что случилось с дочерью местного ярла, его двумя сыновьями, взять и увезти его младшего сына, было бы верхом неразумности. Это походило на враждебные действия, со стороны могло показаться, что после ссоры с братьями ярла Эймунда, его младший сын был увезён в отместку, чуть ли не как заложник. А если в походе мальчик погибнет, то это будет похоже на похищение с последующим убийством. Ладри уже не сможет подтвердить, что сам убежал из дома. Кто потом подтвердит, что отправился в рискованный поход добровольно? А это уже означало войну с ярлом Эймундом и его бедной, но злой семьёй и Биармии. Кровная месть было строгим обычаем, и обойти её не получилось бы. Ладри с собой брать было нельзя.

Тогда Рагдай открыл Вишене то, что Ладри подслушал их разговор с Эйнаром о существовании большого золотого клада. Он слышал, что этот клад является целью похода и эта весть может всколыхнуть всех конунгов Восточного моя, а на Вишену и Стовова станут смотреть как на людей, знающих, где золото, или уже захвативших и спрятавших его. В любом случае их стали бы преследовать могущественные Скьёльдунги и Инглинги.

— Вот конец рассказа, не до конца прозвучавшего на пиру, — сказал, наконец, Рагдай, — золото в конце концов прошло по Шёлковому пути и оказалось у людей папы римского Гонория I в Антиохии, и исчезло вместе с ними во Фракии в долине реки Марицы, в землях, захваченных аварами. Теперь оно где-то там, в пещере, в скалах, или в земле, в сундуках, потому, что больше его никто не видел, и никакие предметы из Сины нигде не появлялись.

— Это всё как-то туманно, — ответил на это Вишена, — все эти легенды о сокровищах далёкой восточной империи, откуда в Европу везли шёлк, пряности и посуду, не имеют доказательств.

— Есть кое-что, — уклончиво ответил Рагдай, — вернее было.

— Что было? — Вишена сделал глоток воды, — почему ты затеял всё это, ты, учёный человек, не верящий в сказки, легенды и в богов, читающий на десяти языках?

— И вообще, откуда ты всё это знаешь? Ты что, водил дружбу с властелином этой Поднебесной империи? — спросил Эйнар, удерживая за рукав рядом с собой Ладри, — тебе зачем всё это надо, ты ведь не любишь богатство, говоришь, что оно отравляет душу и разум, и люди, стремящиеся к нему, или достигнувшие его — несчастные и достойные жалости?

— Золотая лоция!

— Золотая лоция? — Эйнар приподнял одну бровь, — это лоция всегда показывает, где находится золото?

— Мне нужна она, это самый ценный для меня предмет на всей земле, даже если он сделан из обыкновенного воска и глины, — тихо ответил Рагдай, — эту лоцию подарил неизвестный бог первому императору Поднебесной империи, во времена, когда ещё не было Рима и Константинополя, а вокруг Восточного моря жили дикие племена, не знавшие железа и колеса.

— А в чём её ценность, — не унимался Эйнар, даже Вишена на этот раз заинтересованно уставился на книжника.

— Об этом после, пора нам расходиться, — ответил Рагдай, указывая на людей ярла Эймунда, приближающихся к ним со стороны селения, — нужно спрятать Ладри.

— Жалко, а я думал, что в Викхейме я найду дом, семью, и что здесь мой конец пути, — сказал печально Вишена, — а это не конец, это теперь начало пути…

Глава четвёртая ВЕТЕР ЯНТАРНОГО МОРЯ