Золотая ловушка

Разные укромные уголки, которые в дни ее юности еще хранили отчетливые признаки давнего японского присутствия — тонко подобранные по форме и цвету деревья и кустарники, вроде бы случайные, а на самом деле собранные рукой художника нагромождения серых валунов, — превратились в стандартные городские скверы с прямыми углами и обшарпанными скамейками. Только монументальный краеведческий музей, расположенный в бывшей резиденции японского генерал-губернатора Сахалина, и два каменных льва с азиатскими физиономиями у входа вызывали все тот же восторг, что и в детстве.

Столичная штучка, ехидничала над собой Маша, конечно, вам теперь тут масштаб не тот вам подавай московский гламур, вам тут провинция… Но с грустью понимала, что и правда провинция, и масштаб не тот, и останься она тут, так же смешно обсуждала бы в редакционных коридорах главную здешнюю новость — наглую «прихватизацию» какой-то местной гостиницы каким-то мелким чиновником из городской администрации…

Маша так и не почувствовала себя дома, пока утром следующего дня газетный фотограф Мишка Стулов не отвез ее и Берга на своей раздолбанной «Ниве» на тихоокеанское побережье, в Лесное. «А то совсем все забыла, наверное», — ворчал еще больше растолстевший Мишка, вместе с которым когда-то Маша отработала десятки командировок.

Только здесь, сев на серый мелкий песок и увидев мерно дышащую огромную гладь, Маша поняла, как ей на самом деле не хватало этого огромного океанского простора и серого неба над ним. И запаха гниющей ламинарии на берегу. И скрипучих воплей чаек, с маху падающих в воду. Слезы навернулись Маше на глаза, Берг деликатно отошел подальше, беспрестанно щелкая фотокамерой. Мишка, пыхтя и отдуваясь, собрал костерок, достал промасленные свертки с закуской, продавленную армейскую фляжку…

— Неужели все та же? — кивнула Маша на знаменитую походную подругу Стулова.

— А чего ей сделается? — удивился Мишка. И предложил выпить за знакомство, налив в металлические стаканчики своей фирменной «стуловки» — водки, настоянной на местной пронзительно кислой ягоде, которую официально называли красникой, а в обиходе — за ни с чем не сравнимый запах — просто «клоповкой».

Берг спешил записать впечатления дня. «Здесь люди не похожи на тех, с которыми я знакомился в Москве. Они чем-то неуловимо отличаются — возможно, большей открытостью, они как будто не делают различия между мной, иностранцем, и собой. Они приветливее и гостеприимнее. Лидия сразу же пригласила меня в дом, хотя мы познакомились с ней полчаса назад. Они с интересом расспрашивают о жизни в Европе — москвичи часто бывают за границей, и у них теперь особого любопытства мы не вызываем.

Здесь иначе выглядит и Мария — она как-то расслабилась, ушла настороженность. Она, оказывается, сентиментальна — когда мы приехали на побережье океана, я заметил на ее глазах слезы…»

Берг прервался, подошел к окну: по главной улице, переваливаясь на выбоинах, двигались потоки японских авто.

«Скоро я доберусь до цели своего дальнего путешествия. — Нетерпение захлестывало его. — Я уверен в успехе, я просто не могу не найти то, что ищу. И если для этого понадобилось бы обогнуть земной шар еще сто раз, я сделал бы это. Что бы там ни говорила Барбара, я доведу начатое до конца…»

Он вернулся к ноутбуку, закрыл файл, посчитал временную разницу с Франкфуртом: там еще только шесть утра, звонить Константину рано. «Ну ничего, позвоню с теплохода», — решил он.

Поздно вечером Маша и Берг погрузились на теплоход «Игорь Фархутдинов» в порту Корсаков. Как растолковала Маша, он был назван в честь бывшего губернатора области, нелепо погибшего в авиакатастрофе за год до этого как раз на Курилах. Пилот вертолета не распознал вовремя скрытую туманом сопку — и целая группа областных чиновников погибла, когда вертолет ударился о склон…

— Надеюсь, мы с вами не будем там летать на вертолете? — полушутя-полусерьезно спросила она.

Берг промолчал — он еще не знал, каким транспортом придется добираться до его цели.

Они разместились в каютах и поднялись в ресторан. Публики в просторном зале было мало — курильчане, возвращавшиеся из отпусков, по давней традиции оставляли все деньги на материке и по дороге домой обходились «сухим пайком». Поужинав, вышли на палубу. Легкие волны в свете луны отблескивали свинцом, из динамика неслись старые шлягеры. Берг стоял на корме, неотрывно глядя на след теплохода — как будто под кормой кипел огромный чайник. Хохолок на Берговой макушке трепыхался.

— Андреас, вы ведь на Дальнем Востоке в первый раз? — не удержалась Маша.

Берг повернулся, посмотрел молча, потом словно нехотя сказал:

— Я несколько раз побывал в Японии. Почти рядом.

— Ну, Япония это совсем другое, — слегка обиделась Маша. — Я имею в виду на нашем Дальнем Востоке.

— Да-да, впервые.

— А что вас так сюда потянуло?

— Всегда интересно повидать новое место, — вежливо улыбнулся Берг. — И это моя работа.

— Ну, вы как хотите, а я пойду спать. — Маша вдруг почувствовала, что еще секунда — и она уснет прямо здесь, на палубе.

— Желаю вам спокойной ночи! — поклонился Берг.