Золотая медаль (пер. Л.Б.Овсянникова)

— Не согласна, — сказала Нина Коробейник. — Возможно, она решает какую-то космическую проблему и все время витает в заоблачных высях!

— В таком случае, почему она получила двойку по астрономии? — спросил Мечик.

Больше других заинтересовалась новой ученицей Юля Жукова.

Лукашевич в самом деле часто и глубоко задумывалась, даже на уроке, и в такие минуты, вероятно, забывала, что она в классе.

Юля заметила, что бывали дни, когда Лукашевич что-то очень волновало. Тогда Варя еле досиживала до конца последнего урока и первой почти бегом выскакивала из класса.

Куда она спешила?

Жукова узнала, что мать девушки давно умерла. Отец у нее был портным и тоже умер несколько месяцев назад. Тогда девушка и решила покинуть родной город и поехать к своей тетке, которая жила перепродажей на «толчке» старых вещей.

Обо всем этом Лукашевич рассказывала коротко, скупо, вернее — только отвечала на вопросы.

Сначала Юля решила, что перед нею придавленная горем девушка, но скоро убедилась, что это не так. Лукашевич ни на что не жаловалась, глаза ее излучали спокойное и даже ласковый свет, от всей ее худой фигуры веяло чем-то нежным, детским.

— Ты была пионеркой? — спросила Юля.

— Нет.

— А почему?

Лукашевич ответила просто и чистосердечно:

— Некогда было. Без матери жить, и надо было все самой…

— А в комсомол никогда не думала поступать?

Варя молча отрицательно покачала головой, потом тихо прибавила:

— Я не активная.

Жукова улыбнулась:

— Это от тебя зависит. А скажи, Варя, почему ты такая?..

— Какая?

— Ну, нелюдимая, молчаливая, слова от тебя не услышишь. Почему ты никогда не поговоришь с подругами?

— Не знаю, — сдвинула плечами Лукашевич.

— Ну, как это — не знаешь? Куда ты, например, иногда так спешишь после уроков?

И здесь Лукашевич сразу изменилась. Куда и девалось ее спокойствие. Она быстро заморгала веками, метнула на Юлю непонятный взгляд, и на лице у нее появилось выражение нетерпеливого желания скорее закончить этот разговор.

Жукова молчала, ожидая ответа. Но молчала и Варя. Тогда Юля тронула ее за плечо:

— Варя, почему ты не хочешь сказать мне?

Лукашевич глянула глубокими синими глазами и тихо промолвила:

— Не надо спрашивать… Я этого не скажу…

И вот сегодня Варя Лукашевич снова куда-то очень спешила. Жукова увидела, как она, не ожидая окончания урока, впопыхах, чтобы не заметил учитель, складывала под партой книжки в старый портфель. Видно было, что Лукашевич уже совсем не слушает Юрия Юрьевича, охваченная одним желанием, чтобы скорее закончился урок и можно было бежать из школы.

Юля не знала, что и думать. Впервые она встретилась с ученицей, поведение которой было для нее, секретаря комитета комсомола, совсем не понятным. Больше всего удивляло то, что Лукашевич сторонилась коллектива. Вот уже почти месяц, как она появилась в школе, и никто из десятиклассников не знает, какими интересами живет новая ученица, какие у нее мечты, какие мысли, с какими людьми она встречается вне стен школы.

Не успел Юрий Юрьевич выйти из класса, как Варя Лукашевич выскочила из-за парты и бросилась к двери. Но Жукова остановила ее:

— Варя, пойдем вместе.

Лукашевич вздрогнула от неожиданности и, прижав обеими руками портфель с книжками к груди, промолвила:

— Нет… нет… Мне в другую сторону, совсем в другую…

— Мне тоже — в другую, — попробовала пошутить Юля, — итак, вместе и пойдем.

— Да нет, говорю же, что мне с вами не по пути, — так же впопыхах, немного испуганно бросила Варя.

— Ну, хорошо. Но почему ты меня называешь на «вы»? Мы же с тобой одноклассницы, подруги. Разве ты до сих пор не привыкла к нам? Ты домой?

Лукашевич на миг запнулась:

— Я? Ну да, да… Домой, домой!

И она побежала длинным коридором.

К Юле подошел Виктор Перегуда.

— Юля, ты, надеюсь, домой? В таком случае нам по пути.

Жукова улыбнулась:

— Ценю твое общество, только сейчас я хотела бы иметь другого попутчика.

— Кто же он? Можно знать?

— Наша новая одноклассница. Лукашевич. Очень досадую, что с нею мне «не по пути».

— Что она? — почему-то нахмурился Перегуда.

— Тебе, как секретарю комсомольского бюро класса, это надо бы знать лучшее — «что она». Представь, что завтра Лукашевич подаст заявление о вступлении в комсомол.

— Кто? Эта молчальница? Не думаю. Да и поздновато уже для нее.

— Тем более ты должен был поинтересоваться ею как следует.

Жукова на миг задумалась и сказала:

— Если хочешь, чтобы нам было по пути, пошли сейчас к ней.

— К Лукашевич?

— Да.

— Ой, ой, это на Шатиловке! Коцюбинского, девять.

Юля насмешливо глянула на него:

— К сожалению, мы не имели возможности найти для ее тетки квартиру где-то ближе.

Виктор вздохнул.

— В конце концов, это не так и далеко, — промолвил он. — Ведь мы поедем троллейбусом?

— До парка. А там пройдемся. Тебе давно уже следовало бы побывать у нее дома.

— Месяц — это не такой уж долгий срок. Присматривался к ней, изучал.

— Ну, и изучил? — улыбнулась Жукова.

Перегуда глянул в ее темные глаза, в которых играли искорки, и весело засмеялся:

— Конечно. Так же, как и ты.

Они быстро оделись, пожелали доброго здоровья старенькой гардеробщице Агафье Кирилловне и вышли из школы.

5