Золотая муха

Поскольку никого другого я не ждала, звонок в дверь мог означать лишь одного Костика. Я познакомила своих гостей немного рассеянно, додумывая последние соображения нашей головоломки, рассеянно же поинтересовалась у Костика, не съест ли он куриную печеночку, причем тут же добавила — в следующий раз, сейчас я другим занята, и принесла третий бокал. Аня изучала Костика с большим интересом.

— Он все знает, — сообщила я.

— Константин Велецкий, — счел нужным представиться Костик. Неужели я все-таки его не назвала толком? — А что, дамы обсуждают аферу? Я и в самом деле в курсе. Красное вино полезно для здоровья, с удовольствием выпью, устал я сегодня. Тоже принес на всякий случай.

Аня взглянула на часы, подумала и махнула рукой.

— Особых дел на сегодня у меня не запланировано, а уж газ под кастрюлей с супом муж зажечь сумеет. К счастью, ему лишь бы суп был. Знаете, первый раз в жизни я оказалась по ту сторону баррикады, ну, я имею в виду — следствия, так уж надо использовать редкую возможность на всю катушку.

Молодец Костик, за один день провернул адскую работу. Недаром упомянула я об отрасли: то, что он имел дело с янтарем, очень пригодилось. У него оказалось множество знакомых среди янтарщиков — друзей, приятелей и клиентов. А задавать вопросы и делать выводы он умел.

Валтасар в настоящее время находился у моря, курсируя между Гданьском и косой, где как раз случился большой выброс и было что покупать. Франек пребывал в Варшаве, в собственной конторе на Злотой, когтями вцепился в японца, шарикового монополиста. В качестве связного между этими прохиндеями подвизался Орешник, одновременно в сторонке пытаясь единолично обработать индуса. Индуса, оказывается, никто не любил, а поскольку индус платил за янтарь бешеные деньги, такое отношение к нему среди перекупщиков было непонятным. Возможно, дело в том, что индус этот настырно и давно допытывался о янтаре с перламутровой дымкой, в качестве первоначальной цены называя сумму в две тысячи долларов. Нетрудно догадаться, откуда узнал о дымке. От Орешника, разумеется. А кроме того, среди всех этих перечисленных лиц путался какой-то любитель, посторонний человек, никому не известный и прекрасно разбирающийся во всем. К нему относились еще хуже, чем к индусу, хотя он ничего не покупал и никаких сумасшедших цен не называл. Притворялся таким любознательным, а товар будто не интересует, но никто ему не верил.

Тем самым подтвердились сведения, полученные от владельца шлифовальной мастерской, и наши выводы. Ну, не совсем наши, выводы сделала Аня. О том, что у Идуси и в самом деле нет уже янтаря с дымкой, иначе снюхавшийся с индусом Орешник немедленно бы к ней помчался, а несколько тысяч зеленых могли бы соблазнить не только вдову Казика.

Костик поведал об известном в определенных кругах немецком перекупщике янтаря, который разыскивал все три уникальных экземпляра, сулил золотые горы и рассказывал о предполагаемом музее янтаря или галерее. Кроме того, Костику стало известно, что в рюкзаке Пупсика были два чудесных янтаря с пузырьками воздуха в середке, эти сведения шепотом передавались варшавскими янтарщиками лишь своим, доверенным. Кажется, источником их был Франек.

— Итак, Франек! — заявила Аня, уже не считая бутылки. — Правильно мы с тобой вычислили. Франек возглавляет список подозреваемых, и очень желательно его допросить. Хотя бы в качестве... не знаю, можно было бы его задержать за какие-нибудь правонарушения. Неужели он не нарушает?

Потрясающей важности информацию принес нам Костик, а выглядел каким-то угрюмым и недовольным жизнью. Я устремила на него очень-очень вопросительный взгляд. Если меня и в самом деле любит — не выдержит.

И он не выдержал.

— Знаешь, зачем им эти проклятые шарики? — выдохнул Костик. — Про японцев врать не стану, а вот индус...

— Ну? — в один голос вскричали мы с Аней.

— Так и быть, скажу, хотя и не хотел, чтобы не расстраивать. Они, индусы, видите ли, своих покойников сжигают, а вместе с ними и всякие вещи. И чем богаче усопший, тем вещи дороже, а уж верхом роскоши считается янтарь, который, всем известно, горит лучше некуда. Говорят, один раджа — а в Индии все еще водятся потрясающие миллиардеры, сжег алмаз в тридцать каратов. Да черт с ним, с алмазом, но они ведь сжигают множество янтарных шариков, которыми увешивают трупы! За шарик с дымкой, уникальный экземпляр, варшавский индус может огрести на родине миллион долларов, а потом какой-нибудь паршивый раджа сожжет его вместе с телом любимой жены. Любимого сына. Дочери. Все равно. Сожжет, понимаете?!

— Индуса надо убить, — после минуты молчания сурово предложила я. — Езус-Мария, они еще хуже русских, их пограничники хоть у нарушителя янтарь отобрали и сожгли.

— А японцы? — сдавленным голосом спросила Аня, тщетно пытаясь совладать с чувствами.

— Насколько мне известно, янтарные шарики им тоже нужны для каких-то религиозно-ритуальных церемоний. Возможно, тоже сжигают, только не в таких масштабах. Одно знаю твердо: ни в коем случае нельзя им продавать уникальные экземпляры, такие, как золотая муха.