Золотая обойма

Семен видел, как все происходило. Викентьев загорал в шезлонге, а Элен купалась в бассейне. Она как раз выходила из воды, когда появились вооруженные люди. У нее было кислое выражение лица, и тоска по родине здесь оказалась вовсе ни при чем. Эту особу глодала тоска по упущенным возможностям, но вместе с тем в душе еще теплилась надежда. А вдруг Семен не сможет воспользоваться шансом, который вырвал у судьбы в жестокой схватке за жизнь?

Но надежда эта угасла, как только появились бойцы службы безопасности. Викентьев бросился в дом, перевернув шезлонг. Элен, виляя задом, побежала за ним.

Бойцы вывели Викентьева из дома в позе «ку», а Элен один из них просто держал за руку.

Семен ничего не сказал, глядя на нее, зато она не смогла сдержаться и процедила сквозь зубы:

— Ненавижу!

— За что? — с искренним удивлением спросил Белов. — Семен Игнатович совершенно вам не мешал. Жил себе спокойно в тайге, работал. Не надо было его трогать.

— Ну да, тронь дерьмо!.. — Элен скривилась.

— Это говорит учительница своему ученику, — сказал Семен и саркастически усмехнулся.

— Я бы таких учеников!.. — Элен запнулась, не решилась продолжать.

— Чем же вам ученики не угодили? — спросил Белов.

Он чувствовал себя героем. И там, в тайге, отличился, и здесь осиное гнездо накрыл, много сделал для того, чтобы изобличить Викентьева. Правда, сразу взять его не смог, позволил ему сбежать, причем вместе с Элен. Но сам же их и нашел.

— Она не хотела, чтобы эти ученики сладко ели и крепко спали, — заявил Викентьев.

— Ты свое отыграла, — сказал Семен и язвительно глянул на Элен.

— Ты сам во всем виноват! — огрызнулась она.

— Да?

— Я всего на шесть лет старше тебя.

— И что?

— Ты помнишь, как проводил меня домой?

— Не было ничего.

— Поэтому мне пришлось переключиться на твоего отца.

— Ты в этом преуспела.

— А все могло быть иначе. Я вышла бы замуж за тебя, и ты не сбежал бы от отца.

— И мать была бы жива, — едва слышно, себе под нос буркнул Викентьев.

— Что?!

Кровь ударила Семену в голову, он рванул к Элен, двумя руками схватил ее за горло. Она захрипела, в безумном ужасе глядя на него. Парня никто не останавливал. Он запросто мог задушить эту змею, хотел это сделать и все же в самый последний момент оттолкнул ее от себя. Элен свалилась в бассейн, хватая ртом воздух, набрала в рот воды, стала тонуть.

Семен поднял руку, останавливая бойца, бросившегося к ней. Если эта поганка выживет, то пойдет под суд, а если нет, то так ей и надо.

Элен выжила, не утонула. Семен кивнул, глядя, как она выбирается из воды. И Надя дала показания, и Викентьев расколется. Не уйдет Элен от наказания, на пожизненное сядет. Семен пойдет на все, чтобы она никогда не вышла из тюрьмы, даже создаст ей условия, чтобы она жила и мучилась до глубокой старости. Эта тварь должна быть осуждена на вечные страдания.

На огонь, горящий в очаге, можно смотреть бесконечно долго. Это не расхожая книжная мудрость, а выстраданная реальность. Семен хорошо знал, что значит огонь для путника, заплутавшего в тайге.

Огонь горел в камине отчего дома, дым втягивался в трубу с приятным шумом, уютно потрескивали дрова. За окном вьюга, а в доме тепло, уютно.

Семен опустился в кресло. Юля тихонько подошла к нему и встала рядом. Он легонько обнял ее, прижал к себе. А Яна зашла к нему сзади, обняла, щекой прижалась к его затылку. Она ничего не говорила, но Семен услышал ее вопрос.

— Все хорошо, больше я никуда не уеду, — сказал он.

— А я тебя и не отпущу.

Парень почувствовал, как Яна качнула головой.

Тело отца нашли и предали земле со всеми почестями, завещание вскрыли, Семен вступил в наследство. Вероника, дочь Элен, действительно могла получить половину отцовского состояния, но в завещании четко был прописан пункт, который сводил ее возможные притязания к минимуму. Элен была причастна к гибели отца, ей предъявили обвинение, поэтому все активы корпорации «Морозов» отходили Семену. Вероника могла претендовать лишь на кругленькую сумму на банковском счете, открытом на ее имя.

Семен не возражал. Более того, Вероника должна была стать частью его семьи. Как-никак она сестра, отцовская кровь. Эта девочка нисколько не виновата в том, что ее мать — натуральное чудовище.