Золотая орда

– Нет, мама. Я не поеду с вами. Мне уже 18, и я хочу делать сама свой выбор, и, даже если я ошибусь – это будут мои ошибки, – произнесла я, глядя прямо ей в глаза.

Что-то вроде яркого осознания, что я – действительно не маленькая девочка, и уже тем более, не кукла, промелькнуло на мамином лице. Мягкая улыбка тронула ее губы, и она благосклонно произнесла:

– Ты права.

Я уже собиралась спать, когда телефонная трель заставила меня как можно скорее взять трубку.

– Алло?

– Камил, с днем рождения! Полдня звоню до тебя, не могу дозвониться! – раздался теплый голос Насти.

– Спасибо, – сдавленным голосом произнесла я, смежив веки.

– Ты что, какая грустная? Все в порядке? Я соскучилась так по тебе с Катькой, кстати, до нее вообще нереально дозвониться! Алло, Камила?

Я шумно сглотнула сдавливающий мое горло, горький ком. Мои пальцы задрожали от нахлынувших чувств: радости, что Настя не забыла про меня, от того, что хотела рассказать ей, что случилось с нашей дружбой, об испытаниях, выпавших на мою душу. Но, все, что я сделала, широко улыбнувшись, будто Настюша видела меня сейчас, ответила я максимально бодрым голосом:

– Все хорошо, Настя! Я тоже так соскучилась! Ну, рассказывай, как там Москва?

Мы еще минут пять разговаривали, и я была рада, что подруга повелась на мои вопросы и не стала допытывать меня расспросами. Когда я легла спать, то позволила себе окунуться в прошлое, дабы отогнать от себя демонов, обещавших мне одиночество и несчастливую жизнь, как у мамы. Я вспоминала Тимура, наше первое свидание, его голос и тепло, исходящее от его сильных рук. И, если раньше, я представляла кого-то из книг, этакого героя из моих фантазий, то теперь, все эти месяцы, в моих мечтах был живой человек. И лишь его я видела в своих самых прекрасных фантазиях.

Утром, 8 марта, я встала около семи, для выходного – праздничного дня – удивительно рано. Я приняла неспешный душ, пытаясь успокоить себя и унять воспоминания прошлого года – смерти бабушки. Вода лилась и лилась на голову, делая мокрыми мои волосы и уже влажное от слез, лицо. Она смывала мою печаль и тревогу. Я потянулась к своему любимому гелю для душа и вылив его остатки на ладонь, с сожалением понимая, что он закончился. Надо будет купить еще.

Когда я вышла из ванной комнаты, то обнаружила, что мама уже куда-то собирается. Поцеловав ее в щеку, я, разливая по чашкам чай, задала маме вопрос:

– Мам, ты куда? Для театра слишком рано.

– Надо родственниц навестить, отвезти садака (милостыня), ты же помнишь – сегодня год, как нет бабушки.

Она отвела взор в сторону, но я уже успела заметить, как заблестели глаза мамы от слез.

– Помню, – я обняла ее за плечи, – хочешь, поеду с тобой?

– Нет, не нужно, я оттуда потом поеду к тете Ире, – мама улыбнулась мне, погладив по моей руке, – а ты чем заниматься будешь?

– Не знаю, – я пожала плечами, – почитаю, посмотрю кино. Может, погуляю.

– Вот погулять – поддерживаю, – мама отодвинула штору, и на кухню ворвался яркий, солнечный свет, – ух, какой сегодня день!

Вскоре, мама ушла, а я, вымыв посуду, наконец, переоделась – скинув с себя фланелевый халатик, натянула майку сине-голубого цвета и надела домашние штаны с растянутыми коленками. Это была удобная одежда, но никак не элегантная. Элегантность сейчас волновала меня меньше всего. Чтобы развеяться, я включила радио, и, о, чудо, на нашей местной радиостанции заиграла одна из моих любимых песен – я запела, повторяя слова Земфиры, выливая со своим пением все чувства, что копились в моей груди и терзали меня. Это был мой способ избавляться от боли.

Песня еще не успела закончиться, а я – напеться всласть, как в дверь позвонили. Это было так неожиданно, что я даже подпрыгнула на месте. Кто это мог быть? Я ведь никого не ждала и не особого хотела видеть. Я замерла, размышляя, как поступить и тут же, следом раздался телефонный звонок. Я поднесла трубку к уху и взволнованным голосом произнесла:

– Алло?

– Открывай, – послышался бархатистый, глубокий, мужской голос.

Я, пронзенная услышанным, потрясенная, взволнованная и словно в бреду, поспешила к входной двери. Мои пальцы дрожали, когда я неумело, словно разучившись это делать, открывала замок. Мое сердце отбивало безумный, бешеный ритм, оглушая, опьяняя, разливая горячую кровь по моему телу, когда я слабой рукой потянула дверь на себя. Мое дыхание прервалось, когда я увидела на пороге Тимура.

– Привет, – дрогнули его полные губы, а в глазах вспыхнуло пламя.

– Привет, – будто из глубины колодца, ответила я, не сводя глаз, как зачарованная, с мужчины. Он был в кожаной куртке, джинсах и туфлях. Вся его поза выражала расслабленное состояние, но я знала – передо мной стоит самый опасный хищник. На лице, с привычной щетиной, особо выделялись глаза – магнетические, властные.

– Пригласишь зайти или тут пообщаемся? – насмешливым тоном вопросил Тимур.

Я, будто проснувшись, отошла в сторону, пропуская его со словами:

– Да, да, конечно.