Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта

1) монгольские дипломатические документы, сохранившиеся в переводе на латынь[46]; дипломатические послания ханов: письмо Гуюка папе римскому Иннокентию IV[47]; изложение письма хана Мунке французскому королю Людовику IX в. в отчете Вильгельма де Рубрука (Itinerarium. XXXVI. 5–6); письмо хана Угедея в изложении доминиканца Юлиана^{15}; послание ильхана Абага мамлюкскому султану Байбарсу (1269 г.)[48]; письмо Хулагу на арабском языке, посланное к мамлюкскому султану Египта в 1260 г., сохранившееся в составе руководства по ведению дипломатической переписки для египетских чиновников, принадлежавшего перу ал-Калкашанди (1358–1419). Письмо, по словам ал-Калкашанди, представляло собой «не что иное, как грубости и открытые вызовы к вражде». Адресант его выглядел так: «От царя царей Востока и Запада, величайшего хана, во имя твое, о боже, простерший землю и поднявший небо!»[49]; письмо ильхана Улджэйту королям Филиппу Красивому и Эдуарду I (1305 г.); послание Хубилая правителю Японии (1267 г.)[50]; письмо царевича Годана к Сакья-пандите Гунга-Джалцану[51] и. т. д

2) великоханские и джучидские пайцзы[52], в частности золотоордынские пайцзы ханов Токты и Узбека. Вступительная формула документов монгольских канцелярий XIII–XIV вв. «Силой Вечного Неба <…>» свидетельствует, что именно Небо было верховным божеством[53].

3) свидетельства современников событий.

В 1223 г. Чингис-хан, прощаясь со знаменитым даосом Чань-Чунем, с которым он провел несколько бесед о бессмертии, издал указ об освобождении даоских монахов от всех налогов и повинностей. «Царя Чингиса повеление начальникам всех мест: какие есть у Цю шень сяня скиты и дома подвижничества, в них ежедневно читающие священные книги и молящиеся небу, пусть молятся о долгоденствии царя на многие лета; они да будут избавлены от всех больших и малых повинностей» (Си ю цзи, с. 375). Это самое раннее свидетельство о политике монголов в отношении духовных лиц в покоренных странах. И Угедей-хан, следуя Ясе Чингис-хана, также проявлял известную веротерпимость. В 1238 г. в Китае по предложению Елюй Чу-цая был произведен отсев среди служителей трех религий: буддистов, даосов и последователей Конфуция. «Если буддийские и даоские монахи, экзаменуясь по канонам, понимали [их], то [им] выдавались грамоты, [они] принимали монашеский обет и [им] разрешалось проживать в буддийских и даоских монастырях; если конфуцианцы выдерживали отборочные [экзамены], то они освобождались от налогов»[54].

Киракос Гандзакеци так воспринял монгольский культ Неба: «У них нет богослужения, они не поклоняются [никому], но божье имя упоминают часто, при любом случае. И мы не знаем, воссылают ли они хвалу богу сущему или призывают другое божество, да и они тоже не знают. Но обычно они рассказывают вот что: государь их — родственник бога, взявшего себе в удел небо и отдавшего землю хакану[55]. <…> Язык их дик и непонятен нам, ибо бога они называют Тангри» (Киракос Гандзакеци. 32).

Никаких элементов шаманизма в текстах, отражающих имперскую доктрину Неба, нет, равно как и нет страха перед злыми духами и ни малейшего признака политического расчета. Это обстоятельство не осознается большинством отечественных исследователей, полагающих, в частности, что в Улусе Джучи ислам столкнулся с шаманизмом^{16}. В Улусе Джучи ислам столкнулся с имперской доктриной Неба. Именно эта доктрина, а не пресловутый шаманизм, предполагала свободу вероисповедания мусульман, христиан, буддистов, даосов, иудеев, и даже манихеев.

Кратко монгольская идеологема выглядела так. «Власть хана (хагана), несмотря на избрание на курултае, была личной. Она была дарована хану Вечным Синим Небом. Легитимация власти определялась именно тем, что она была пожалована хану Небом. И в подчинение ему и в "упорядочение" были отданы Небом все народы, и не было разницы между подлинной принадлежностью к его государству и принадлежностью потенциальной. Такая концепция власти "отчетливо не признавала границ"[56]. Лично хан должен был обладать небесной благодатью-силой (kucu) и особым видом харизматической благодати (suu)[57]. Концепция дарованной Небом власти монгольского хана близка таковой китайской. Но вряд ли здесь имеет место прямое заимствование. Это и концепция власти ханов многих кочевых государств до появления государства монгольского, и обе модели уходят корнями в древний восточно-азиатский культ Неба как верховного божества»[58].

Культ Неба, шаманизм и этиология смерти у монголов эпохи империи (П. О. Рыкин {17} )