Золотая Орхидея (СИ)

Так, значит, вот почему её везут во дворец! Она — пленница. Ханум и тигры тоже выглядели озадаченными,. Зато императора всё устроило. Пообещав лично проследить, чтобы Руми наказали, он и супруга направились к другому белому слону, на спине которого возвышалось не просто седло, а резная золоченая кабина. Император не принял ничьей помощи и не пожелал карабкаться по лесенке. Вместо этого он превратился в алмазного ящера и самолично усадил императрицу в кабину. Затем, сделав над процессией круг, император ловко преобразился обратно, и, ухватившись за столбики кабины, сел рядом с женой. Князь Дер-Су решил ехать на Онцидии. Товары Ханума загрузили на слона, чему Ингэ и Витэ обрадовались.

Купец ткнул Руми в бок и сунул кусок ткани. «Намотай на голову, — чуть слышно шепнул он, — ехать будем под палящим солнцем». Она послушалась, успев заметить удивление в глазах Симериона.

Когда приготовления завершили, царевич предложил Руми взойти на его слона. Хотел ли оказать ей большую честь или же решил так лично присмотреть за смутьянкой — неизвестно. Взглянув ещё раз в светлое доброе лицо, Руми выбрала первое. Она взобралась на слона сама, заметив на лице царевича одобряющую улыбку. «Пусть хоть как пленницу везет, — теперь думалось ей, — лишь бы побыть с ним». Злобный, затаивший обиду император и его вечно холодный слуга не тревожили её сердце, пока рядом Симерион. Он поднял золотой жезл с навершием в виде закрученного в спираль солнца и приказал возвращаться в столицу. Процессия двинулась в путь.

Некоторое время Руми боялась нарушить тишину между ней и Симерионом. Сидела, потупив взор, и лишь изредка украдкой смотрела на царевича. Словами не передать, как он хорош! Даже прекрасный князь Дер-Су не вызывал у неё такого трепета. Симерион заметил её подглядывания, и она смущенно отвернулась, натянув платок на лицо. Царевич улыбнулся.

— Не прячься, Руми. Ты не сделала ничего плохого.

В его глазах не было ледяной темноты, через которую мир видел Дер-Су.

— Разве, ваше высочество? — спросила она, немного осмелев. — Везли бы вы меня на допрос, если бы считали, что я не сделала ничего плохого?

— Царь лишь хочет узнать о случившемся в храме из первых уст Живущего на Земле, — ответил Симерион. — Никаких допросов. Что до наказания, оно будет несущественным. Однако дам тебе совет: впредь так с императором не разговаривай. Это и в твоих интересах, и в интересах трона.

— Благодарю, ваше высочество. Вы справедливы и милосердны, — Руми, получив дозволение, открыто смотрела на него. Счастье пришло на земли фениксов, раз у них такой царевич!

— Зови меня Симерион. Не нужно соблюдать друг перед другом церемонии.

— Как скажете… скажешь… Симерион.

Руми почувствовала особое отношение к себе. Конечно, она быстро подружилась с Ханумом и тиграми, но здесь было совсем по-другому. Ей хотелось позволить неслыханную дерзость и коснуться руки Симериона, от чего она едва сдерживалась. Сердце трепетало, когда он отвечал на её взгляд.

Слон шел медленно, и корзина чуть колыхалась. Процессия двигалась тихо. Ничьи голоса не прерывали идиллию Руми.

Начинало припекать. Императорскую чету от палящих лучей защищала крыша кабины, другие драконы укрылись под зонтиками. Хотя дно царской корзины было деревянное, оно уже успело прогреться. Пот стекал по лицу, и Руми старалась незаметно утираться широкими рукавами. Ещё хотелось пить, но она не смела обратиться к Симериону, который оставался также свеж и прекрасен. Руми закрыла глаза и откинулась назад, надеясь, что полегчает.

В этот момент царевич объявил привал. Седоки сошли на землю и занялись кто чем. Симерион направился к императору драконов, чтобы предложить разделить с ним трапезу. Руми же спешно уползла в шелковичные кусты, чтобы укрыться в благодатной тени, куда заявился и Ханум с водой. Когда Руми напилась, купец сказал, что её ищет царевич.

— Я не могу выйти в таком виде! Я же вся мокрая! Дай мне другую одежду!

— Что я продавать потом буду? Скажи, что облилась, — пробурчал Ханум. — Попросись ехать на моем слоне. У меня кабина с крышей, а, главное, весь товар под рукой! Спасибо тебе. С фениксами приятней иметь дело, нежели с драконами.

— Если я пересяду, это будет невежливо, — ответила Руми, набивая рот шелковицей.

— Ой, да ладно, когда тебя волновала вежливость! Скажи честно, что тебе понравился Симерион, поэтому хочешь ехать с ним!

— Нет… не так, как ты думаешь…

Ханум только усмехнулся. Он не собирался дальше спорить, вместо того присоединился к обдиранию куста. К уничтожителям шелковицы подошли Игнэ и Витэ, довольные путешествием налегке. Оказалось, они услышали окончание разговора.

— Не слушай его, Руми. Этот древний сухарь просто никогда не влюблялся, — выступила первой тигрица.

— Витэ, я бы попросил… — начал Ханум, но его прервал Игнэ:

— Действительно. Вечность может прерваться в любой момент, надо успевать любить.

Руми стало плохо от такой поддержки. Хоть друзья говорили из добрых побуждений, но причиняли боль, которая и без того остра.