Золотая осень 1977

— Не только это меня волнует сейчас Денис. Главный вопрос, что мне делать теперь с дочерью. Её же в школе теперь гнобить будут, если даже я и заставлю её туда ходить… Да… натворил дел… — тяжело вздохнув произнёс полковник махнув рукой добавил: — Ладно. Разберёмся. Иди работай. сейчас они уже должны подойти. Ты далеко не отходи, если что, тебя позовут. Будь готов извиниться за неправомерное задержание. Скажешь, что спутал по ориентировки этого Васю с особо опасным преступником вором рецидивистом, маскирующегося под школьника. Понял? Всё.

— Товарищ полковник, разрешите высказать идею, которая пришла мне на ум? Насчёт вашей дочки.

— Ну…

— Товарищ полковник, а что, если этого певца попросить пообщаться с ребятами в школе, где учится Ваша дочь?.. Объяснить им, что вышла ошибка и теперь всё уладилось?.. Если позволите, то я готов поговорить по поводу этого дела с Александром сам.

— Гм…

— А почему бы собственно и нет? — решил развить успех маляр. — Он же с ребятами ровесник. Наверняка сможет найти общий язык, да и я могу подтвердить, что произошла ошибка…

— Гм… Идея неплохая… Иди работай… Подумаю, — в задумчивости произнёс начальник и достав очередную сигарету вновь закурил.

Саша.

Ещё дома, я попросил маму вести себя поспокойней и не давать волю чувствам. Я хотел избежать кипиша, а посему попросил родительницу предоставить основную роль в разговоре мне. После недолгих пререканий и разъяснений с моей стороны роль спикера была отдана в мои руки, но как я понял впоследствии, отдана эта роль мне была весьма условно…

Встретили нас вполне приветливо, и дежурный сразу же провёл меня с мамой на второй этаж к кабинету начальника отделения. Тот вероятно нас ожидал, поэтому принял без промедления.

К моему удивлению в кабинете кроме полковника никого не оказалось, что само по себе было удивительно, ведь тут как минимум должен был присутствовать милиционер по делам несовершеннолетних. Из этого можно было сделать вывод, что «сор из избы» выносить не собираются, а это вселяло здоровый оптимизм и веру в то, что всё завершится полюбовно…

Хозяин кабинета, полковник Пётр Сергеевич Соколов был вежлив и предложив нам с мамой сесть попросил рассказать все обстоятельства моего задержания и последующего за ним допроса…

Я не стал ломаться и объяснил в «двух» словах «чо» почём, естественно избегая подробностей, типа беготни по району с милиционером на плече: «Мол, музыкант, с ребятами записали, распространял средь ровесников, дабы получить признание и всеобщую любовь, как Лещенко.»

На вопрос, на какие шиши были приобретены кассеты, показал газету «Известия», в которой были напечатаны результаты лотереи и рассказал о выигрыше.

Полковник удивился и долго смотрел на номера в газете, после чего сердечно поздравил меня и маму с выигрышем такой значительной суммы пожав мне руку.

— Скажи, Саша, а тебе не жаль, вот так вот, бесплатно дарить кассеты. Ведь они же денег стоят. Причём немалых. Ведь за них твоей маме приходится работать каждый день.

— Жалко. Но что делать? Искусство требует жертв. Да и не все деньги я на записи истратил, — признался я. — С другой стороны, вот если бы не кассеты, разве бы мы с Вами познакомились?..

— Гм… — произнёс собеседник и впервые за разговор улыбнувшись подтвердил: — Нет. Не встретились бы. Тут ты прав. Но… — в этот момент улыбка его исчезла, и он нахмурившись продолжил: — Может быть оно и к лучшему бы было…

— Да? — наигранно удивился я и поинтересовался: — А почему?

— Дело в том, Саша, что… — доверительным тоном начал было говорить хозяин кабинета, но был категорически прерван и перебит.

Мама, до этого всё время, тихо, мирно сидевшая и смотревшая на наш спокойный диалог видимо поняв, что её сынуле ничего не грозит, решила забыть о договорённости не кипишовать и бросилась в атаку…

Из последующего монолога, который она «опубликовала», мы с товарищем полковником уяснили, что: «Да как же так, схватили школьника средь бела дня?!»… «Да как тот следователь мог так запугивать малолетнего ребёнка?!»… «Да кто дал ему право издеваться над школьником и его мамой, которая работает с утра до ночи, и воспитывает сына одна?!»… «Я жаловаться на вас буду!..» И т. д. и т. п…

Через три минуты я понял, что родительница настроена серьёзна и хочет «крови» этого молодого опера во что б это ни стало. Это меня начало беспокоить, ибо раздувание скандала в мои планы не входило, и я пытался маму успокоить и образумить.

Но не тут-то было. Мама вошла, что называется в раж, и сыпала обвинениями одно за другим. Пытаясь придумать, что делать, чтобы остановить этот шквал я посмотрел в окно и к своему счастью увидел там того самого милиционера-маляра, красящего забор. Обрадовался, как утопающий спасательному кругу и перевёл внимание мамы на рабочего, сказав:

— Мам. Не надо. Успокойся. Видишь, его уже наказали. Вон он, видишь… Красит… Понизили…

Проследив наш с мамой взгляд, Соколов поднялся со стула и подошёл к окну: