Золотая осень 1977

— Да тут у нашего начальника отделения дочка Лена учится!! А ты тут вражескую пропаганду распространяешь как антисоветский элемент!..

— И в чём же заключается такая пропаганда? Что там не так с текстами? Там хорошие песни…

— Найдём! Найдём, не сомневайся! Всё найдём! И антисоветскую деятельность тебе припишем в том числе! — заверили меня «опричник», после чего добавили: — Посажу я тебя гадёныша за то что ты так со мной!.. Таскает меня как картошку мля… в лужи обплёванные кидает… Я те б** всё припомню! Хорошо понял?!

— Хорошо… — подтвердил я и зевнул от скуки понимая, что с таким дол****** общаться мне больше не о чем.

— Раз понял, вали отсюда шпионская морда! Вали и готовься! Завтра с тобой другие будут говорить! — прошипел он и добавил: — КГБ!

— Вот даже как… — произнёс вероятный агент, поднимаясь со стула.

— Уже сейчас можно было бы тебя в оборот взять, но тебе повезло…. Начальник отделения сегодня в главке, а без него я принять решение не могу… Вот если бы ты был совершенно летним, — мечтательно произнёс кровожадный псих и улыбнувшись добавил: — Расстрел…

«Идиот!» — констатировал я и не прощаясь вышел из кабинета.

* * *

Глава 34

«Во дела. И что мне с этим дураком делать? Как быть? Да он мне просто выхода не оставляет,» — раздумывал я, когда мы вышли на улицу.

— Саша! Вот видишь, как всё произошло! Ну зачем тебе это? Пожалей ты меня! А если тебя посадят? Я ведь этого не переживу! А бабушка? Подумай о нас! — запричитала мама пока мы шли к метро.

— Мамуся, мы уже несколько раз с тобой обо всём говорили! Всё идёт как должно идти. Я же тебя предупреждал, что рано или поздно так случится. Так что же ты переживаешь?!

— Мне страшно…

— Не бойся. Всё предусмотрено. Ничего страшного не произойдёт.

— А вдруг тебя поставят на учёт?! Вдруг посадят?! — задавая резонный вопрос паниковала родительница.

— Да что ты его слушаешь — то?.. Видно же, что он нас запугивал. Никто меня не посадит, потому как не за что сажать. Кассеты мои куплены официально. Чеки есть. Музыка никакая не антисоветская, так что всё нормально. Не беспокойся, — сказал я, понимая, что хоть эти аргументы и были услышаны, но к сведению приняты абсолютно не были, а посему, «распил» меня был продолжен…

* * *

«Что же делать, что же делать, — анализировал я, заходя в вагон метро под непрерывающиеся причитания маман. — Как же меня так угораздило попасться?.. Нет, что рано или поздно меня поймают я практически не сомневался, но надеялся, что будет это когда я стану уже более — менее знаменит и смогу как — то влиять на следственный процесс… К примеру, через Щёлокова, написав ему рекомендации по спасению великого писателя, или спортсмена, или музыканта, или учёного, или… короче одним словом кем там я должен буду к тому времени стать… Сейчас же всё пошло не по плану. Я сейчас практически никто и звать меня ни как… Эх… грёбанный ЗИЛ… Это ж надо так было попасть… Может Армену позвонить?»

Доехали до кольцевой линии и сделали пересадку. Я продолжая выслушивать печальные картины нашего вероятного будущего, которые рисовала мама, ободряюще ей что — то отвечал, но сам был в себе обдумывая правильный вариант решения проблемы…

Пересадку на свою оранжевую ветку нам нужно было делать на станции «Проспект мира», но, когда мы подъехали к станции «Комсомольская», на которой и находились «три вокзала», решение проблемы было найдено. Да дерзкое. Да необычное. Да в меру не адекватное. Да странное и быть может даже мерзкое… Но всё же возможное, а посему действовать нужно было быстро…

Я повернулся к маме, сказал ей, что буду поздно вечером, после чего попрощался и выскочил из вагона в уже начинающиеся закрываться двери.

* * *

Сходил к камерам хранения и открыл ячейку с кассетами. Взял сумку на которой лежал листок с надписью «сто пятьдесят», после чего отправился обратно в Перово.

Всю дорогу пока ехал, напевал песню «Третье сентября» … Так как дорога занимала около часа, то спел я её раз двадцать и это меня в край взбесило.

«Ну что тебе от меня надо?! Я же тебя уже записал! Так нет же, опять привязалась!» — недоумевал я, разговаривая с песней(!) и понимая, что по всей видимости удар об дверь грузовика не прошёл бесследно, ибо у меня началась шизофрения сразу в последней стадии.

«Что ты мне всё про третье сентября — то твердишь, да твердишь?.. Мочи уже нет слушать и петь! Отстань!» — просил её музыкант, а в голове всё пело про перевёрнутый календарь, про то, что второго сентября всё было всерьёз, а вот третьего всё накрылось…

«И что? Что накрылось — то? Что ты мне всё поёшь?! На что ты намекаешь? Что произошло третьего сентября?!» — со злостью задал я вопрос композиции(?) подходя к отделению милиции и внутри всё похолодело.

Остановился и потерянно огляделся…

«А действительно, что произошло в тот день?.. Что было третьего сентября хрен знает какого года?.. Что?..» — спросил себя я и вытер выступивший на лбу пот.