Золотая осень

1 августа 1975 г. в Хельсинки 35 государств Запада и Востока подписали Заключительный акт по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это было своего рода «мирное соглашение», как казалось, поставившее точку в «Холодной войне». Действительно, в борьбе «двух миров» наступила пауза, при чем положение СССР и его союзников было устойчиво, а страны Запада продолжал терзать энергетический кризис. Тогда, в середине 70–х гг., этот кризис пошел на пользу Западной цивилизации. «Несчастье помогло» — благодаря внедрению новых управленческих систем и технологий, которые мы сегодня связываем с началом информационной революции, странам Запада удалось преодолеть первый кризис «пределов роста» и двинуться дальше, постепенно обгоняя СССР. Аналогичную задачу в 80–е гг. не смогла решить Перестройка[2]. В Кремле этой ситуации не поняли, наслаждаясь покоем и могуществом «социалистического лагеря».

В середине 70–х гг. сложился примерный паритет стратегических ядерных сил между СССР и США. Каждая сторона утверждала, что противник несколько превосходит ее по тем или иным видам ядерного оружия и его носителей. Но в условиях, когда любой из противников мог уничтожить все живое на планете, состояние паритета стало фактом, не зависящим от незначительных колебаний в числе носителей и боеголовок. По данным министра обороны США К. Уайнбергера США имели в 1979 г. 20400 боеголовок всех типов, а СССР — 3400 (данные о советских вооружениях приблизительны, другие американские исследователи дают иные цифры, обычно меньшие). Но боеголовка боеголовке рознь. По данным маршала С. Ахромеева, первого заместителя начальника Генерального штаба Министерства обороны, в 1980 г. СССР имел 8000 стратегических зарядов, а США 9700[3].

После подписания в 1972 г. договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ–1) продолжались переговоры об их более жестких ограничениях. Однако в 1977–1978 гг. процесс переговоров постепенно затормозился. Демократическая администрация Д. Картера выступала за более решительные действия, чем согласованные на переговорах Брежнева и Форда во Владивостоке в 1974 г. Советская сторона предпочитала придерживаться эволюционного порядка переговоров и подозревала американцев в стремлении «переиграть» СССР или добиться пропагандистского успеха. В итоге новые мирные инициативы Картера только замедлили подготовку нового соглашения ОСВ–2. 25 февраля 1977 г. Брежнев писал Картеру: «продвижение вперед к высоким целям никак не ускорится, а, наоборот, затруднится, если будем подменять взвешенный, реалистический поход к определению дальнейших конкретных шагов выдвижением заведомо неприемлемых предложений»[4]. Торможение реальных переговоров усиливалось как конфликтами в Третьем мире, так и активизацией американской кампании в защиту диссидентов. Демократический пафос выступлений Картера против советской общественной системы постепенно усилился и во многом предвосхищал последующие выступления Р. Рейгана. Но в отличие от своего преемника, Картер был достаточно принципиален, чтобы мерить одной мерой и врагов, и друзей. Для республиканцев такая честность была непонятна: «Картер сделал права человека альфой и омегой своей внешней политики и пропагандировал их столь интенсивно применительно к американским союзникам, что его призыв к праведности то и дело угрожал внутреннему единству в этих странах»[5]. Похоже, Картер был последним принципиальным президентом США в ХХ столетии. То, что для него было идеалом, для последующих президентов Америки стало инструментом. Но и такой слегка наивный идеализм позволил сделать невиданный прежде прорыв в деле защиты прав человека, когда эта проблема заняла одно из ключевых мест в отношениях сверхдержав.

В самой администрации Картера не прекращалась борьба между «голубями» во главе с государственным секретарем Вэнсом и «ястребами» во главе с советником президента по национальной безопасности Бжезинским. Отчасти пикировка двух политиков способствовала успехам американской дипломатии и напоминала игру в «доброго и злого следователя»: пока Вэнс добивался уступок от СССР, Бжезинский настаивал на более решительных антисоветских шагах. Но отсутствие единого курса администрации в конечном итоге затормозили ход переговоров по ОСВ–2, и Картер не успел провести свое с Брежневым детище через конгресс.

Договор ОСВ–2, подписанный во время встречи Брежнева и Картера в Вене 18 июня 1979 г., закрепил сложившийся паритет стратегических вооружений. Договор стал последним крупным внешнеполитическим успехом не только администрации Картера, но и администрации Брежнева. Однако этот договор не был ратифицирован американским конгрессом, и администрация США до 1986 г. выполняла его условия «добровольно» (он был заключен до 1985 г.).