Золотая осень

Инициатива встретила сопротивление министра черной металлургии П. Казанца и руководителей профсоюза металлургической промышленности А. Димитревского и В. Лапшина. Они запретили распространение «передового метода», поскольку он грубо нарушал трудовое законодательство. Законы не позволяли наказывать одних рабочих за прегрешения других[449]. Но Ельцин не привык отступать. Тем более, что успех в конфликте с отраслевиками позволил бы ему выйти со своей инициативой на просторы Союза, получить дополнительные очки нетрадиционным образом. В записке Ельцина говорилось, что обком КПСС «считает, что коллективная ответственность по своему существу не противоречит трудовому законодательству». Но это только по существу. А букве закона она все же противоречит. Поэтому «представляется целесообразным внести в трудовое законодательство дополнение, отражающее инициативу трудящихся по коллективной ответственности за состояние трудовой дисциплины и общественного порядка»[450]. Ельцин прямо ставил вопрос о распространении свердловского опыта на другие регионы[451].

Однако в это время руководство страны не было расположено дразнить рабочих рискованными экспериментами в социальной сфере. Ельцину «популярно объяснили», что он со своей инициативой «не ко времени». В конце декабря «Свердловский обком» вынужден был проинформировать ЦК о снятии своих предложений[452]. Но это вовсе не означало, что Ельцин отказался от идеи круговой поруки. Она продолажала сохраняться на многих предприятиях Свердловска. Ельцин ждал, когда в Кремле утвердятся люди, готовые более благосклонно рассматривать «крутые меры» по укреплению трудовой дисциплины.

Снова к своей «инициативе» Ельцин вернулся через пару лет Председатель ВЦСПС С. Шалаев рассказывает: «была такая инициатива Свердловского областного комитета партии: «Трудовой дисциплине — гарантию трудового коллектива». Прекрасный, как видите, смысл, лозунг. Но, как всегда у нас бывает, хорошую идею можно опорочить каким–то неправильным осуществлением. И в Свердловске начали из этой хорошей идеи развивать массовое движение, чтобы каждый трудовой коллектив поддержал. Надо за дисциплину отвечать всему трудовому коллективу, в том числе и материально. Давай возьмем обязательство, подпишем его — если в нашем цехе кто–то прогулял, то мы все несем ответственность. Моральную (что мы его не воспитали) и материальную: обязуемся отказаться ото всех премиальных вознаграждений за этот месяц. Кстати, эти обязательства были отпечатаны типографским способом — только фамилию свою ставь.

Это было грубейшее нарушение законодательства. Лишать рабочего заработанных денег нельзя. А у Бориса Николаевича была идея распространить этот почин на весь Советский Союз. И мы не поддержали эту инициативу. Мы ему это объяснили». Но объяснение Шалаева не убедило Ельцина и Лигачева, поддержавшего инициативу введения круговой поруки не только в Свердловской области, но и во всей стране. Пришлось собирать совещание по этому вопросу, на котором против свердловского почина выступили представители прокуратуры, Верховного Совета и министерства юстиции. Решили ограничиться «моральной ответственностью»[453]. Ельцин потерпел поражение в столкновении с «бюрократией», заботившейся о соблюдении законности. Но главный результат был достигнут — Ельцина еще раз «заметили».

В январе 1984 г. в область прибыл Е. Лигачев, который провел ее доскональную инспекцию. В 1984 г. Ельцин был избран членом Президиума Верховного Совета. Встал вопрос о переводе свердловского секретаря в Москву.

Горбачев утверждает, что кандидатура Ельцина вызывала некоторые сомнения, связанные с его неадекватным реагированием на критику, а также с состоянием здоровья. Однажды Ельцин внезапно покинул заседание Верховного Совета, «опираясь на чью–то руку. Многие заволновались — что произошло? Доброхоты успокоили: ничего, мол, особенного, подскочило давление. А земляки улыбались: с нашим первым случается, иной раз перехватит лишнего. Поскольку в памяти всплыли эти факты, я решил побеседовать с Рыжковым, он ведь в бытность руководителем Уралмаша был членом Свердловского обкома…

— Наберетесь вы с ним горя, — ответил Николай Иванович. — Я его знаю и не стал бы рекомендовать»[454]. Но Горбачев уже привык опираться на психологически чуждых ему «пуритан», расчищавших дорогу реформам. Поэтому судьбу Ельцина решило заступничество Лигачева, которому в этот момент нужен был человек–таран. Горбачев вспоминает о беседе с Лигачевым после его возвращения из Свердловска:

— Я здесь пообщался, поговорил с людьми. Сложилось мнение, что Ельцин — тот человек, который нам нужен. Все есть — знания, характер. Масштабный работник, сумеет повести дело.

— Уверен, Егор Кузьмич?

— Да, без колебаний[455].

С приходом Горбачева к власти Ельцин был вызван на работу в Москву, что во многом определило и дальнейшую судьбу страны.

Глава IV Завинчивание человеческих гаек