Золотая Ослица

Салон троллейбуса наполнился зловонным зеленоватым дымом. Похолодало. Ли вздрогнула, но вовремя вспомнила, что она все-таки ничего не брала из его рук, ничем не обязана, а разговорчики не имеют необратимой силы.

- А если я дочитаю нашу бордовую книжечку, скажем, не вам, а вашей дочери? - ехидно осведомился ночной попутчик, усердно задымляя троллейбус всё более густыми выбросами.

- А наплевать. У нее свой путь, и не пытайтесь воззвать к моему материнскому сердцу. Не на ту

напали.

- А если я выкуплю вас? Хотите, я навсегда прекращу ваши круги, хотите, вы никогда больше не вернетесь? Ведь вы так устали! С вас достаточно.

- Милосердный вы мой! - рассмеялась Ли в глаза Люциферу.

- Нет, в самом деле! У вас никаких перспектив. С вами всё ясно. Вы ж сами видите: пройдя все свои дороги по сотне раз каждую, вы все равно возвращаетесь

и не можете вырваться. Всё. Хватит. Не ерзайте. - Он уже почти приказывал Ли.

Она весело посмотрела на ночного попутчика, вспомнив народную мудрость про "не зови черта - так он и не придет".

- Тогда чем же я вас накликала на самом-то деле?

- Я всегда навещаю таких упорных, заклиненных

на чем-нибудь. Они самые утомленные, их легко переманить. Они как двоечники, решающие одну и ту же задачу тысячу лет, и всё никак.

- А если я решила уже свою задачу? - Ли старалась не обращать внимания на усиливающийся смрад.

- Я знал бы, - самоуверенно сказал ночной

попутчик.

- Откуда же? Это ведь в душе происходит.

Сначала-то...

- А вы отдайте ее мне, и я проверю - произошло ли там то, что вы говорите.

- А вы опоздали.

- А вдруг нет?

- Да точно же, голубчик. Вы сами посмотрите в свою книжку-то! Там написано. А вы собственным глазам не верите...

- Мало ли что в книжках пишут! - обронил обиженно Люцифер.

- Всё, - сказала Ли, - я решила. Вы уходите,

а я сама теперь разберусь.

- Ага, сейчас. Вы еще можете попробовать перекреститься, чтоб я внезапно сгинул. Начитались агитпропа, сударыня.

- А что - не помогает?

- Попробуйте.

Ли перекрестилась, но исчезли только дым и смрад. Сам ночной попутчик целехонек сидел на диванчике

и ехидно смотрел в глаза Ли.

- Понятно, - сказала Ли. - Просто дьявольское упрямство...

- Я продолжу? Или вы?

- Я. А вы молчите. Врун. Я отказываюсь от вас.

В салоне троллейбуса запели птички.

Ночной попутчик сидел и смотрел в глаза Ли. Не отводя взгляда, она сказала:

- Рассказ про Р.

Алфавит: Р

- Рыбки уснули в саду-у-у-у! Птички затихли в пруду-у-у-у! - умильно вытягивал пьяный под сосной. Вечерний лес посвежел, насторожился, приготовился к ночи, и последний посетитель, напрягая свои вокальные и вестибулярные, пытался проникнуться дыханием сумерек и посоответствовать настроению окружающей природы.

Ворота парка уже закрыли, сторожа проверили каждый куст и успокоенно пошли откупоривать заготовленные емкости с истиной.

Бродяга выполз из-под корней векового дуба, стряхнул маскировочный мох, листья, травинки - и пошел к сосне, послушать про рыбок.

Пьяный вокалист обернулся на шаги:

- Ты кто? - немного трезвея, спросил он.

- Я из-под дуба, - ответил бродяга пьянице.

- А... Ну садись. Я её люблю больше, - пьяница показал на вековую сосну, под которой только что пел себе колыбельную.

- Красивая, - кивнул бродяга.

- В ней все прекрасно. И лицо, и одежда, и мысли, и хвоя, и маленькое дупло.... - и он внезапно разрыдался.

Бродяга посмотрел на дрожащие плечи пьяницы и легко позавидовал его романтизму.

- Плачешь! - с грустной завистью в голосе сказал бродяга.

- А ты не хочешь? - участливо спросил сквозь слезы пьяница.

- Нет, спасибо. У меня от слез щеки щиплет, а до воды тут далеко. Да и темно уже.

- Тебя послушать, так плакать стоит лишь по утрам в мраморной ванной на даче, - трезво вывел пьяница.

- Там я плакал ежедневно...

- Плакал бы? - уточнил пьяница.

- Плакал. Без "бы".

- Ага, мне тут один уже рассказывал, как он руководил крупным банком, потом пришли плохие дяденьки, сделали ему кизи-кизи, отчего ему теперь надо пожить в моем лесу... Нашел тут проходной двор! Я сдал его сторожу. Нью рашн ё...й!

- Не сердись. А как ты сдал его сторожу, если сам прячешься?

- Ветку пригнул, - объяснил пьяница, - ниткой привязал и отошел за кусты. Сторож идет, банкир сидит на дереве и думает, что всё обойдется. Я перегрыз нитку, ветка ударила сторожа по щеке, он стал оглядываться и увидел банкира на дереве. Ну и всё...

- Снял?

- Так у него же боевые...

- Не понял. Насмерть?

- Не знаю. Я за ним не бегал. Унесли да и вся недолга. - Пьяница гордился собою.

Бродяга подумал, что каждый человек, живущий под сосной и с сосной, вынужден отстреливаться от бродячих банкиров чужими руками. Потом он попытался перевести эту мысль на внятный русский язык - не получилось.

- Я буду спать, ладно? - сказал бродяга пьянице.

- Спи. Я сегодня добрый. У меня день рождения.

- Поздравляю. Тебя как зовут?

- Р, - ответил пьяница.

- Да ты что! - изумился бродяга. - Меня тоже Р! С ума сойти...

- Бывает. Спи, тезка. - И пьяница стал устраиваться на ночлег под своей сосной. - Можешь здесь. Ты не голубой?

- Нет.