Золотая паутина

За ее спиной, на том конце Хвостовки, вспыхнули вдруг мощные автомобильные фары, Светлана обрадовалась — повезло ей. Но машина свернула в противоположную сторону, поехала куда-то к лесу, и Светлана прибавила шагу. Хмеля давно уже в голове не было, сердце и каблуки стучали в унисон: тук-тук-тук… И зачем она согласилась ехать, зачем? И что стало с Сергеем? Ушел, наверное, уехал… Хорошо, она не сказала Михаилу Борисовичу, что отец Сергея работает в госбезопасности. Еще неизвестно, чем бы все это кончилось… А страшно-то как, господи! Ну хоть бы кто-нибудь ехал, подвез бы ее! Надо было с Сергеем уйти, уехать…

А Сергея в это время везли берегом Дона, какой-то проселочной дорогой. Он окончательно пришел в себя, сидел на заднем сиденье со связанными руками, матерился.

— Ну ты, студент, потише, потише! — урезонивал его Басалаев, сворачивая к обрыву. Места тут были ему знакомые — рыбачил, когда приезжал на дачу н Гонтарю. Вот здесь, под обрывом, водятся щуки и даже сомы, а самое главное — тут глубокое место. Пусть этот студент искупается со связанными руками. Хоть Михаил Борисович этого им и не говорил, но они о Олегом решили наказать его.

Выбравшись из машины, Сергей догадался, что они задумали, рванулся было в сторону, сбив Фриновского с ног, но Боб насел на него, свалил. Потом вдвоем они поволокли Сергея к обрыву, с трудом столкнули его вниз — зашуршала галька, затрещали кусты — тяжело и звучно шлепнулось в воду тело.

— Ну вот, студент, искупайся, остынь, — хохотнул Басалаев.

Плескалась внизу черная холодная вода, шумно целовала прибрежную гальку, а за лесом, прямо перед глазами, полыхало ночное зарево большого города…

Глава двадцать четвертая

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, гласит народная мудрость.

А руки у Сергея были связаны.

Когда его столкнули с высокого крутого берега, он кулем полетел вниз, больно ударился о воду, пошел ко дну. Одежда враз намокла, холод охватил тело, глаза ничего не видели — ночь, черная вода, что увидишь?!

И все же Сергей не растерялся, навыки, приобретенные в армии, пригодились. Руки связаыы, да, но свободны ноги, он будет работать ими, помогать плечами. Хорошо, что набрал в легкие воздуха, с воздухом он не утонет, во всяком случае в ближайшие секунды. Вода вытолкнет его наверх — ведь он упал в реку плашмя, погрузился не очень глубоко…

Он чувствовал, что течение подхватило его, понесло. Вынырнув на поверхность, Сергей ни кричать, ни звать на помощь не стал — бесполезно. Кто его сейчас услышит, кто придет на выручку? Пусть эта шпана думает, что он утонул. Чего доброго, они могут догнать его, начать швырять камнями — пьяному любая пакость в голову может прийти. Молчи, Сережа, молчи!

Сергей, приподняв голову над водой, это оказалось не так-то просто сделать, мощпо работал ногами, плыл. На высоком берегу, на фоне темно-фиолетового неба, быстро удаляясь, чернели фигуры его палачей…

Ночной Дон безмолвно и бережно нес бывшего десантника, играючи плескались небольшие волны. Ночь стояла безлунная, холодная, мрачный речной простор расстилался перед глазами, пугал. Мест этих Сергей не знал, куда его вынесет речной поток — неизвестно, рассчитывать нужно было только на себя, на собственные силы и везение.

Течение было довольно сильным, мимо проносились прибрежные кусты ивняка. Сергей знал, что это опасно, от кустов сейчас надо держаться подальше: запутаешься в них — не выберешься никогда. Он резко стал молотить ногами, уворачиваясь от ветвей, стараясь попасть на чистую и быструю воду. Ему нужна отмель, мелкое и ровное дно, и поэтому лучше править к левому берегу, на правый ему не выбраться.

…Ноги Сергея коснулись дна. В следующее мгновение оно пропало, потом опять появилось, и он теперь не плыл, а как бы перепрыгивал в воде куски жидкого пространства. Мрачный правый берег остался далеко за спиной, смутные его очертания терялись в ночи, а здесь, справа и слева, все так же смутно виднелась песчаная отмель.

Споткнувшись обо что-то (скорее всего, о камень), Сергей упал, воды в этот раз хлебнул изрядно, закашлялся. Его рвало, он шатался из стороны в сторону от усталости и переживаний, но сердце радостно билось: спасен! спасен! Глубина здесь всего по грудь, а перед глазами — серый песок.

На дрожащих ногах Сергей медленно шел по отмели. Инстинкт гнал его подальше от воды, а разум и неимоверная усталость говорили, приказывали: все, ложись, отдыхай…

Он свалился в полном изнеможении. Бешено колотилось сердце — странно, как оно не лопнуло, не разорвалось!

…О том, что именно с ним произошло, Сергей твердо решил не говорить. И мать, и отец в один голос скажут ему: мы же тебя предупреждали, Сережа! Оставь ты эту женщину, чего ты за ней бегаешь, выслеживаешь?! Зачем?… И они будут правы. Светлана вольна поступать так, как считает нужным, ездить с кем и куда захочет, а он, Сергей, во всей этой истории выглядит жалким.