Золотая паутина

— Да, Иван Александрович, работает. Но пока никаких новостей. Объем работы громадный, бумаг — целые кипы. А главное — не ясно пока, на этом ли заводе были хищения.

— А что на других предприятиях? С золотом ведь работает не один «Электрон».

— Да. Мы проверили еще два завода. На радиозаводе золота идет очень мало, на «Электромаше» только серебро… Если и есть утечки, то только с «Электрона»,

— Ну что ж, — генерал, удовлетворенный разговором, поднялся. — Действуйте. Доложите мне по рации о встрече. В общих чертах.

…Кубасов появился у «Океана» около двенадцати дня. Модно, но не броско одетый — в джинсовой паре-«варенке», в белых кроссовках «Адидас», в тонких солнцезащитных очках и со сложенным черным зонтом в руках, — он прогуливался на пятачке перед магазином, глазел на вывески, на суетящихся в очереди за консервами людей (их продавали на улице), время от времени, заворачивая рукав куртки, смотрел на часы. Со стороны Владимир Кубасов производил впечатление вполне обеспеченного молодого человека, занимающегося мелким бизнесом: достаток позволял ему купить вот этот костюм, снисходительно поглядывать на длинную очередь крикливых женщин, ссорящихся из-за каких-то банок в этот погожий, разгулявшийся на редкость денек. Солнце высушило город, несколько последних дней жавшийся под холодными струями долгих дождей, улицы снова ожили, запылили, окна домов радостно вспыхивали в нежарких теперь лучах, как бы призывали занятых и сердитых на жизнь людей — да посмотрите же вы вокруг!…

Место у «Океана» было шумным, бойким. Магазин стоял на перекрестке городских улиц, сходились тут трамвайные и пешеходные пути, катили троллейбусы и автобусы, не говоря уже о легковушках — те сновали туда-сюда беспрерывно. Весь этот нескончаемый поток транспорта и людей отражался в громадных блескучих витражах рыбного магазина, Кубасов видел в них и себя, и белую управленческую «Волгу», и неприметный зеленый «Москвич», за рулем которого сидел Валера Коняхин.

Чтобы не привлекать к себе особого внимания, Кубасов стал разглядывать афиши, расклеенные на круглой металлической тумбе, потом купил пару яблок у угрюмого бородатого малого, сиротливо стоявшего за весами в когда-то белом халате — его торговую точку покупатели почему-то обходили стороной.

Стрелка часов перевалила за двенадцать, когда у «Океана» тормознула салатового цвета «Волга» с шашечками на дверцах. Безруких вышел из машины, стал протирать и без того чистое стекло, а увидев Кубасова, сделал ему знак рукой — садись, мол. Сел и сам, а скорее, тяжело плюхнулся на продавленное сиденье, сказал заговорщицки, возбужденно:

— Он нас ждет, Володя. Сюда не поехал. Сказал, привези к булочной, что вон там, за углом.

«Хочет проверить, не будет ли «хвоста», — подумал Кубасов.

— Ты вот что, конспиратор, — спокойно сказал он таксисту. — Води себя естественно, не играй. Это ни к чему.

— Понял, — мотнул Славик кепочкой и охотно, с заметным облегчением рассмеялся. — Правда, чего это я? Едем и толкуем. А то хмырь насторожится, почует чего, сбежит. Мне жена, Люська, говорит…

— А ты что — жене рассказал?!

— Ага, рассказал. А чего? Мы полночи не спали, к операции готовились. Люська говорит мне: если что, Славик, ты не теряйся, вон какой здоровый, а чекистам надо помочь. И с «сигаретами» больше не связывайся. Откуда мы знали, что она нечестная? Ты про Люську плохого не думай, Володя. Она — кремень-девка! Ничего не скажет, не разбазарит. У пас с ней нет друг от друга тайн. Женились когда — слово дали: не таиться. Легче так жить.

Безруких завел мотор.

— Вот не думал, что чекистом стану, фальшивомонетчика брать буду! Скажи кому — не поверят.

— Да не фальшивомонетчик он! — резковато сказал Кубасов. — Ну что ты, Слава, разговорился?! И с женой напрасно поделился, это наше, мужское дело.

Безруких к замечанию отнесся серьезно.

— Ладно, Володя, ты не переживай. Я же сказал — от Люськи ни один человек ничего не узнает.

Машина тронулась, пропустила мчавшийся поток автомобилей слева, потом осторожно вписалась в этот поток и сама. Через несколько секунд покатили вслед за такси и белая «Волга» с зеленым «Москвичом».

Кубасов с Безруких продолжали неспешный разговор. Оба курили, сидели в вольных позах, машина шла небыстро.

— Рамиз как отнесся к твоему предложению? Как ты с ним встретился?

— Да как, — рассказывал Славик. — Приехал он прямо в таксопарк, вызвал меня. Надо, говорит, потолковать, прокати. Поехали, мне как раз колесо завулканизировали. Едем по городу, он и говорит: «сигаретку» надо бы продать, Славик. Условия те же. Я ему: по пятерке за грамм не берусь, инфляция на дворе. Шесть. Он матюкнулся, но согласился. Кому, спрашивает, хочешь толкнуть? Есть, говорю, фрайер один, интересовался. Он спрашивает про тебя — где, мол, работает, кем и прочее. Ну, а я — как вы меня учили: да нигде не работает, зачем ему вкалывать, горб гнуть? Он и так неплохо живет. Деньги у него есть, это я понял. Не особенно торгуется.

— Ну-ну, — с улыбкой одобрил Кубасов. — Дальше.