Золотая паутина

Он зажег фонарь, который прежде оставил у входа, скользнул вниз головой в «колодец» и, придерживаясь за канат, пробрался на яхту, а затем зажег два фонаря на палубе. Вокруг яхты в прозрачной воде взад и вперед сновали маленькие рыбки. Стекла во всех иллюминаторах были разбиты, и рыбы свободно заплывали в кают-компанию, а из ящика высовывались усы омара.

Благодаря этим обитателям подводного мира яхта больше не напоминала склеп – может быть, поэтому Трент чувствовал себя увереннее, чем во время прошлых погружений. С фонарем в руке он подплыл к рулевой рубке и направился к дальнему концу яхты в машинное отделение, куда хотел пробраться через одну из пробоин. Таким образом он надеялся избежать встречи с трупом Хьюитта. Но в дыру пролезла только одна рука и голова.

Пришлось подняться вдоль корпуса в рулевую рубку. Труп Хьюитта преграждал ему дорогу в машинное отделение. Трент схватил мертвеца за ноги и осторожно потянул вниз.

Тучи морских червей и рачков поднялись из складок одежды мертвого шкипера. Разъеденная морской водой ткань распалась и лопнула, и Трент увидел на шее трупа подвешенные на шнурке ключ и кисет. Он сильнее дернул труп за ноги, и тот вначале слегка подался, а затем рухнул, так что Тренту пришлось оттолкнуть его от себя.

В кисете оказался австралийский паспорт на имя Уильяма Грина и туристические чеки. Ключ оказался от замка с секретом фирмы «Чабо» – скорее всего от сейфа. Если это так, то сейф должен находиться где-то здесь – в каюте владельца яхты. Трент оттащил труп в камбуз и закрыл дверь в рулевую рубку, а затем поплыл в кают-компанию и вниз по винтовому трапу. На нижних ступеньках трапа он увидел то, что осталось от гигантского угря – жалкие ошметки.

Трент медленно, почти не шевеля ластами, чтобы не взбудоражить покрывающий всю поверхность каюты густой слой мелких водорослей, вплыл в каюту. Большую ее часть занимала широкая двуспальная кровать. По стенам стояли узкие судовые банкетки, а у передней переборки – стол, служивший одновременно туалетным столиком. За ящиками стола Трент обнаружил маленький сейф. Судовые документы, список команды и три паспорта были вложены в обычный клеенчатый портфель. Два паспорта принадлежали новозеландцам, третий был на настоящее имя Хьюитта. Кроме того, здесь находился брезентовый сверток, перевязанный резинками.

Трент снял резинки, и из свертка посыпались маленькие камешки – на вид тусклые и ничем не примечательные. Засунув все в карман своего гидрокостюма, Трент поплыл обратно и обследовал угол между банкеткой по левому борту и кроватью. Здесь его ждала еще одна находка – завернутые в пластиковую пленку пакеты с какой-то прессованной травой, заложенные сверху еще одним слоем пластика для защиты от взрыва. Трент взял один из пакетов и поплыл обратно, продвигаясь к трапу, наверх, и через кают-компанию – к рулевой рубке. Затем проверил показания компьютера – ему оставалось еще двадцать восемь минут.

Трап в машинном отделении был очень узкий. Когда он протискивался в проход, баллон у него за спиной заскрежетал, задев за переборку. Доски палубы в машинном отделении были окантованы стальными полосами. Трент поднял ближайшую к двигателю доску и посветил фонарем в трюмное отделение. В соответствии с существующими правилами, балласт – чугунные брусья, загрунтованные суриком и выкрашенные корабельной краской, лежал между досками поверх килевой коробки. Полный его вес, согласно спецификации, должен был равняться одной тонне.

Опираясь на кожух двигателя, чтобы удержать равновесие, Трент раздвинул два верхних бруска и кончиком ножа поковырял брусок нижнего ряда. Слой краски легко откололся, и в свете фонаря блеснуло золото. Попробовал два других бруска – результат тот же.

Обследовав половину настила машинного отделения, он внезапно ощутил звон в ушах. Ощущение было такое, будто он плывет в потоке наэлектризованной воды, в глазах помутилось, очертания брусьев расплылись. Затем все прошло, ясность зрения восстановилась, но вдруг ему показалось, что брусья, которые он вначале сдвинул с места, медленно ползут к нему по настилу, а рукоятки инструментов, что висели над верстаком, отклонились в сторону.

«Неужели галлюцинация, – подумал он, – или что-то неладно с воздухом в баллоне». Но вот опять начался звон в ушах, и снова заволокло туманом глаза. И в то же мгновение раздался страшный грохот у него над головой и под ногами: мощный подземный толчок потряс все вокруг. Известняковая плита, служившая «крышей», обрушилась, и многотонная глыба известняка потянула «Красотку» вниз, в глубь пещеры.

Заполнявшая пещеру вода тормозила падение «крыши» – она погружалась медленно, но неуклонно. Трент оказался замурованным в машинном отделении. Оставалось только одно – следить за показаниями наручного эхолота и ждать, когда, наконец, «Красотка» ляжет днищем на канаты, привязанные к коралловым рифам на морском дне.

Двадцать три метра.., двадцать четыре.., двадцать пять.., двадцать шесть.., тридцать.., тридцать пять… Затем вдруг рывок – судно легло на канат, привязанный к палубному кнехту.