Золотая паутина

– Ничего сложного, ничего сложного… Все.

– Н-да, красиво, – Нестеренко в восхищении развел руками и покосился на обескураженного друга. – Вот это класс. Не всем дано. А где вы так научились?

– Думаете, небось, в какой-нибудь шайке "науку" проходил? – с улыбкой спросил мужчина. – Вовсе нет. На этой должности я недавно. Сердце пошаливает, здоровье неважное. А раньше слесарил на заводе. Шестой разряд имею, – добавил он с гордостью.

– Спасибо вам, – поблагодарил его Нестеренко, осторожно открывая крышку, будто боясь ее разбить.

Внутри лежали деньги. Их было много. Несколько пачек сотенных и полусотенных, перевязанных крест-накрест тесьмой.

На дне, упакованные в целлофан, желтели две небольшие колбаски золотых червонцев. В самом низу капитан обнаружил конверт из плотной бумаги и две фотографии.

На одной из них он узнал Артура Зиселевича – тот, правда, был без бороды. Заселевич обнимал за плечи смеющуюся девушку с пышными вьющимися волосами. На обороте крупным женским почерком было написано: "Мой любимый Арт и я, Зайка". И дата. На втором снимке, немного выцветшем от времени, стояли во весь рост двое мужчин, забавно непохожих – один низенький и круглый, как колобок, самодовольно ухмылялся. Другой – высокий, сухощавый, смотрел прямо, чуть прищурив глаза, – как показалось Нестеренко, холодно и зло.

В конверте лежала записка весьма интригующего содержания: "Артур, мой мальчик. У меня нет никого, роднее тебя. Все, что у меня есть, принадлежит тебе. Я прошу только одного – остерегайся X. Если со мной что случится, знай – это его рук дело. Любящий тебя…" и подпись – замысловатая, нечитаемая вязь.

9

Метрдотель был сама вежливость и предупредительность. Проводив Бубенчикова едва не с поклонами в отдельный кабинет и рассыпавшись в любезности, тут же исчез, чтобы через две минуты появиться с расторопным официантом, который принялся сервировать стол.

"Вот у кого нюх! – восхитился про себя Бубенчиков, развалившись в кресле и наблюдая за суетой. – Большие деньги за версту чует… Жох!"

– Здравствуйте, Игнатий Пантелеевич! – широкоплечий парень пробрался к столику.

– Здравствуй, здравствуй, Лелик… Присаживайся.

– Не опоздал?

– Разве это так важно? – растянул губы Бубенчиков, но на часы посмотрел. Он помнил уроки Павла Константиновича – божьего старичка, который встал у него поперек дороги. – Три минуты не в счет…

Здоровяк сразу съежился, покраснел, словно нерадивый школьник перед строгим учителем.

– Ну-ну… – небрежно потрепал его по плечу Игнатий, – не бери в голову. Где наши красавицы?

– Сейчас! – сорвался с места Леопольд и тут же остановился. – А… Бубенчиков решительно подтолкнул его к двери.

– О делах потом. Зови…

10

Мысль ускользнула. Еще не вполне оформившаяся, где-то в подсознании, она тем не менее вызывала чувство неудовлетворенности собой. Старший оперуполномоченный злился, пытаясь сосредоточиться.

Неужто он упустил нечто важное? И в прокуратуре не смог объяснить причину своей встревоженности. Хотя и так ясно – сроки поджимают. Следователь, конечно, прав: нужно опрашивать знакомых погибшего, родственников, сослуживцев. Иного пути нет. Очень хлопотно, но…

Зазвонил телефон. Капитан снял трубку.

– Гарик? Привет. Чем порадуешь? С колесиком прояснилось? Замечательно…

Геворг… Мысли неожиданно потекли по другому руслу. Нестеренко вспоминал… Гарик пришел, когда он перечитывал сводки… И что-то в них тогда привлекло его внимание… Ну, разумеется, кража чемодана. В троллейбусе. Сбежавший хозяин. И день совпадает. Неужто… Нет, не может быть. И все же… Надо ехать в РУВД.

Майор милиции Панушкин встретил старшего оперуполномоченного сердечной улыбкой, они давно были знакомы и симпатизировали друг другу.

– …Ума не приложу, что предпринять, – пожаловался Сергей Богданович, узнав о причине визита. – Сяву взяли с поличным. Протокол, показания свидетелей – все по форме. Чемодан у нас. А потерпевшего найти не можем. Не дает о себе знать.

– А почему же он сбежал?

– Можно только предполагать, а как на самом деле…

– Чемодан вскрывали?

– Да. Правда, без меня. Был в командировке.

– Ну и…

– Ничего. Вещи, книги… Документов никаких. Сам увидишь. Сейчас принесут… – Панушкин потянулся к телефону.

– А может, сначала Коркина расспросить?

– Пробовали, – махнул рукой майор.

– У меня есть сюрприз для него…

Привели Сяву, от рыжеволосой головы которого, показалось, стало светлее в помещении.

– Здравствуй, Коркин. Садись.

– Спасибочки. – Смахнув невидимую пыль со стула, Сява уселся и с независимым видом принялся рассматривать кабинет, будто впервые его видел.

– Мы опять насчет чемоданчика, – заговорил Панушкин.

– Так я уже все выложил, как на исповеди. Находит иногда на меня. Нервный я, псих – хватаю, что под рукупопадется, и бегу, сам не знаю куда и зачем. Особенно если увижу мента… пардон, милиционера. Нужен мне этот угольник [2]…

– Вам знаком этот человек? – спросил Владимир, решив огорошить Коркина, и положил на стол фотографию Зиселевича.

Сява мельком посмотрел на фото, затем перевел взгляд на Нестеренко и опустил голову.

– Ну… – выдавил он через минуту. – Тот самый…