Золотая планета

— Не знаю, дружище. У нас уговор — я не спрашиваю, кто она, она — кто я. Но она из «золотой сотни», точно тебе говорю. Манеры, повадки, речь — такое не подделаешь и ни с чем не спутаешь. Я рядом с ней местами себя сусликом чувствовал!

Хуан Карлос задумался. Переваривал.

— Ну хорошо, допустим. А Бэль… Это вообще имя или прозвище? И что собираешься дальше делать?

— Прозвище, имя — не знаю. Может, и имя. А может, и нет. А дальше… Иду в субботу на свидание. Потом — будет зависеть от субботы.

Вновь молчание.

— И что, думаешь, тебя примет ее родня? Позволит с ней гулять?

Я неопределенно пожал плечами. Все эти мысли роились в мозгу, и ответа на них не было.

— Она говорила, у нее строгий отец. Это плохо. Но он незнатного происхождения. Это хорошо, может, и разрешит. Так что, честно, дружище, не знаю. Но мне кажется, я ей нравлюсь.

— «Кажется»?

Я вспомнил лавочку, ее реакцию. И ее неловкое поведение в кафе.

— Да, нравлюсь. Шансы у меня есть. А там будь что будет.

— Слышали, нашего Шимановского подцепила богатенькая сучка! Аристократка и мод! И будет развлекаться с ним, пока не видит папочка! — Сзади раздался дружный девичий смех. — А что, экзотика! Принцесса и нищий! Я бы тоже так на ее месте поступила. Обожаю плебеев — они такие забавные! — Вновь взрыв смеха.

Я медленно обернулся. Мы и не заметили, что нас слушали, притом внимательно. Вся «банда» Эммы. Сидели и ехидно улыбались. Сама Эмма тщательно отводила глаза, как бы говоря, что не при делах, но остальные скалились в цвет.

Карина, заводила в этой шайке-лейке. Она же загадавшая меня «хозяйка». В отличие от Долорес девочка с мозгами, хотя внешне ей уступает сильно — низенькая, пухленькая, с вытянутым лицом и неправильным носом. Но ее отец — владелец сети супермаркетов эконом-класса, и ей плевать на внешность. В конце концов, не уродка.

Я почувствовал, что закипаю. Только силой воли, жесткой, тренируемой все выходные, удалось подавить готовую сорваться ярость. Она не стоит того, чтобы провести остаток жизни в тюрьме!

— Что, зацепило? — усмехнулась Карина, глядя мне прямо в глаза.

Молчать! Молчать и не связываться! Я не в том состоянии, чтобы играть в словесную дуэль. Сейчас я проиграю.

Медленно развернулся к Хуану Карлосу и невинно пожал плечами:

— Кажется, какая-то тупая шлюшка решила, что у нее есть мозги. Не стану ее разочаровывать!

— Зацепило, да? — донеслось в спину. — Ну, Хуанито, прости! Я же не виновата, что ты плебей и неудачник. Какой есть — такой есть!

Я сделал вид, что не слышу.

— Подумаешь, богатенькая нашла себе игрушку. Не обижайся на нее, правда, знаешь, как скучно без экзотики?

— Кстати, Бэль мне привела очень интересную теорию… — Я принялся с энтузиазмом пересказывать мысли девушки из парка, напрочь игнорируя шлюх сзади. — Научно доказано, что люди подсознательно проявляют агрессию к человеку, который им нравится, но с которым не могут быть вместе из-за завышенных требований.

— И что? — не въехал Хуан Карлос. Он понял, что мне надо подыграть, но не понял как.

— Представляешь, у меня есть тайная поклонница. И не кто-нибудь, а сама Карина Руис Гуэррера!

— Да ну, с чего взял? — Он картинно округлил глаза. Начало доходить, что делать. Компания сзади вся обратилась в слух.

— Понимаешь, она влюблена в меня. Но у меня слишком высокие требования к женщинам, по которым она не проходит, и знает об этом. Ну, не люблю я шлюх! Вот она меня всячески пытается задеть. Зацепить, подставить, в «лотерею» вот подруге загадала…

Я получил злорадное удовольствие, бегло бросив взгляд на козырек, на задний видеовыход. Эмма покраснела от стыда. Карина от ярости. Пока получалось.

— Слышишь, Шимановский! Да ты на себя посмотри! Кому ты нужен! — Карина попыталась рассмеяться, но вышло как-то натужно и зло. — Ты никто! Сын проститутки! Тебя чморит вся школа! Да я не посмотрю на тебя, даже если ты останешься последним мужчиной на планете!

Я медленно обернулся и вернул ехидную ухмылку:

— Не льсти себе, детка. Если я останусь последним мужчиной на планете, до тебя не дойдет очередь.

Сидящие вокруг и волей-неволей прислушивающиеся к перепалке одногруппники рассмеялись. Один — один.

— Ты меня любишь, но тебе кажется, что я тебе не подхожу. Отсюда и злость. Так, моя красавица?

— Да ты…

Вдруг она откинулась назад и расслабилась. Плохо, она — не Эмма, с ней концерт на публику не пройдет.

— Конечно, зайчик. Я тебя люблю. Обожаю. Больше всего, конечно, люблю за то, что ты — не умеющий постоять за себя хлюпик, который раскрывает рот, чтобы вякнуть не по делу всегда, когда возможно. Но ты же герой, какая разница! А еще люблю тебя за то, что ты — холуй. Оно ведь знаешь как, когда тебе прислуживают, это всегда нравится…

— Ты хочешь сказать, что я тебе прислуживал? Это когда ж такое было?

Она пожала плечами:

— Все еще впереди. Не мне — так другому. Ты холуй, халдей, холоп — какие там еще синонимы в вашем русском? А еще неудачник. Как же, я тебя обожаю! Обожаю неудачников!

Она причмокнула, отправляя мне воздушный поцелуй. Один — два. Нет, все же зря я ввязался в эту баталию без подготовки.