Золотая планета. Тетралогия (СИ)

– Красуцкий? Зайди к Главному. Срочно!

Сказав это, начальник быстро исчез. На душе заскребли кошки.
Первое – шеф проигнорировал, что он не работает. Клеить Анхелику не возбранялось, но не в рабочее время. Это, конечно, несмертельно, за такое не выгонят, но покричать, ткнуть носом в нарушение шеф был обязан.
Второе – скорость его «убегания». Отсутствующий взгляд и излишняя нервозность в голосе. Что-то случилось. На самом верху. И он в этом косвенно участвует, иначе бы его не дергали.
Что и как? Версий и предположений не было.

– Я скоро, – стрельнул он глазами на прощание девушке и с тяжёлым сердцем побрёл к лифтам. На вечер они так конкретно и не договорились, оставалась возможность, что Анхелику перехватят, но это не так тревожило, как первопричина плохого настроения начальника.

Сам, белее мела, сидел один, в приёмной, в кресле для посетителей. Выглядел растерянно, руки мерзко подрагивали – от имиджа царя и бога, коим здесь считался, не осталось и следа.

– А, Красуцкий. Проходи… – вяло кивнул он в сторону своего кабинета.

В огромном кабинете Главного, спиной к гигантской панели, имитирующей не существующий в подземелье института вид из окна небоскрёба, за большим длинным директорским столом… сидела молодая женщина, читающая что-то с ручного виртуального планшета. Слишком молодая, чтобы производить грозное впечатление на таких важных и серьёзных людей, как их директор. Но, кроме неё, внутри не было никого.

– Сеньор Красуцкий? – не глядя, спросила она.

– Так точно! – ответил он по-военному. Несмотря на молодость, было в её голосе нечто сродни тону его армейских командиров, и память услужливо, на рефлексе, привычно выдала ответ.

Непростая девочка!

– Присаживайтесь, – отстранённо кивнула она на мягкие стулья перед собой, так и не оторвав от планшета взгляда.

Ему не оставалось ничего иного, кроме как последовать приглашению. В голове один за другим неслись вопросы относительно её персоны. Ответа не имелось.

Начать с внешности. Молодая, лет двадцати трёх – двадцати пяти. Волосы длинные, тёмно-русые, волнистые. Лоб высокий, губы тонкие. Черты лица несколько аристократичные, но вот манера держаться выдавала в ней девушку «из низов» – подлинно аристократичные манеры, прививаемые с детства, не приобрести и ни с чем не спутать. Кожа относительно светлая – не чистокровная латинос, помесь с кем-то из европеоидов. То есть к аристократии она точно отношения не имеет.

Но директор оставил собственный кабинет, ютясь в приемной, для того, чтобы эта фифа могла поговорить с его подчинёнными. Какой же пост должна занимать девка-полукровка в двадцать пять лет, чтобы выгонять из кабинетов директоров важных военных НИИ? И, пользуясь чем, если не родственными связями, этот пост можно занять?

Любовник? Сразу нет. Да, она красивая, но одной постелью так не взлететь. Потолок подобных карьерных индивидок – Анхелика. В серьёзных конторах к кадрам не относятся настолько наплевательски, а что она из серьёзной конторы – сомнений не возникало ни минуты.

Дальше, коммуникативность. Если обычно, наблюдая за невербальными проявлениями людей, он щёлкал их как орешки, то сейчас видел человека, полностью закрытого «броней». Ни форма бровей, ни прищур глаз, ни форма губ не свидетельствовали об эмоциях и внутреннем состоянии ровным счётом ничего. Это было странно, и объяснение складывалось только одно – эта особа прошла специальную подготовку, профессиональную, именно с целью, чтобы любители, вроде него, не смогли её прочитать.

Следовательно, «серьёзная контора» – это однозначно спецслужба.
Плохо.
…Но и это не объясняет, как столь молодая особа могла взлететь на ТАКОЙ верх.

– Войцех Красуцкий? Правильно? – Сидящая за столом наконец подняла глаза. Голос ровный, интонация холодная – профессиональный тон работников спецслужб. Но больше всего поразил взгляд: колючий, ледяной, она прожигала им насквозь, вытаскивая наружу все нехорошие помыслы. Даже те, которых нет. А ещё в нем читалась неприкрытая угроза: «Только дернись, Войцех, только скажи полслова неправды! И тебе конец!..» Убийца. Взгляд холодного и жестокого убийцы, видящего, где и когда его могут наколоть. Мужчине стало не по себе.