Золотая планета. Тетралогия (СИ)

  - Они хотят нарушить древнюю традицию, - сверкнул я глазами. - Я попытаюсь не дать им это сделать, воззвав ко всем присутствующим. Устрою шоу.

  - Сегодняшнее шоу у тебя не очень-то получилось, - улыбнулась она. Я улыбнулся в ответ.

  - Сегодня я не был готов. Завтра же сделаю так, что ко мне прислушаются. К некоторым аргументам нельзя не прислушаться, поверьте. Особенно, когда за говорящим стоят правда и полторы сотни разделяющих его взгляды вооруженных бойцов.

  - А не боишься переиграть?

  Я покачал головой.

  - Нет. В любом случае, я буду рисковать жизнью, вам же предлагаю рискнуть только карьерой. Ну, так как, поможете?

  Сеньора Ортега задумалась, и думала долго. Наконец, кивнула.

  - Ты ведь знал, когда шел сюда, что, когда на кону жизни девочек, любая из нас выберет риск карьеры, не правда ли?

  Отвечать на этот вопрос не требовалось, но я возразил:

  - Не любая, поверьте!

  - Что тебе конкретно нужно? - перешла она к сути.

  ...Победа. Это была не просто победа, а... Скажем так, перевербовка заклятого врага в друга. Относиться ко мне по-прежнему после сегодняшнего предложения она никогда не сможет. В случае, если ее не вышвырнут из корпуса за помощь мне, конечно же.

* * *

  Девчонки все еще сидели. Не все, ряды их все же поредели, но не значительно. Я посмотрел на часы - почти половина первого.

  - Не спится?

  Все головы моментально повернулись в мою сторону.

  - А разве тут уснешь? - усмехнулся кто-то из диаспоры.

  Это точно! Фиг тут уснешь!

  - Сам, вижу, спать тоже не собираешься? - поддела мулатка.

  Я сел на свое старое место, так и оставленное незанятым. Покачал головой.

  - Не до сна.

  - Ну и? Какие новости? Утешительные?

  Пожал плечами.

  - Нет. Их казнят. А я остаюсь.

  - Хуан, не дури! - вновь воскликнул кто-то сзади, но на говорившую быстро шикнули.

  - Тогда мы с тобой! - воскликнула Белоснежка и глаза ее сверкнули.

  Я расхохотался. Откинулся на спинку и расхохотался. Этим смехом из меня вышло все напряжение минувшего дня и вечера. Она, естественно, обиделась, но я не дал ей сказать ни слова:

  - Марта, милая! Слушай внимательно! - подался вперед, нависая над ней, резко переходя от веселости к злости. - Вы никуда ни с кем не пойдете, и ни с кем ничего делать не будете! Я ясно выражаюсь?

  Она недоуменно захлопала глазами. Я продолжил:

  - Я - это я, понимаешь? Я - Веласкес! Во всяком случае, будем отталкиваться от этого утверждения! Если это не так - меня вышвырнут, но именно вышвырнут! Как нашкодившего щенка! Если так - тоже вышвырнут, но самому мне за это ничего не будет! Ни-че-го!!! - закричал ей в лицо. А тебя расстреляют! За неповиновение, за организацию дебоша и прочие "радости"! Я - проект, эксперимент, а вы - одни из них!

  - Поэтому никуда вы не пойдете, лезть нигде не будете, а будете смирненько стоять и ждать окончания линейки, - закончил я тише, успокаиваясь. - Ясно выражаюсь?

  Она уткнулась в стол, надув губы. Я вздохнул, переходя на нежный, почти ласковый голос - встряску она получила, не стоит отталкивать дальше.

  - Поверь, если не получится у меня одного, а я трезво оцениваю свои шансы, то тем более не получится с вашей помощью. У одного меня шансов больше, гораздо больше. Понимаешь?

  По ее щекам побежали слезы.

  - Хуан, мы...

  И она зарыдала. Да, не у одного меня такой напряженный день, у других он не лучше. Перекинул ноги на ту сторону стола, присел рядом и уткнул ее лицо себе в грудь.

  - Знаю. Все я знаю... Но это не выход, поверь. Просто расстреляют не четверых, а всех, кого ты попытаешься вывести. В придачу к "сорок четвертым". Это не выход, пойми. Ты ведь понимаешь, неправда ли?

  За ее спиной раздался ропот, девчонки принялись шептаться, переговариваться, спорить, но постепенно все стихло, в библиотеке установилась гробовая тишина. До девочек дошло. И слава богу - еще и их жизни на свой счет... Этого я не выдержу.

  - А почему ты "Белоснежка" - заглянул я Марте в глаза, пытаясь отвлечь.

  - Я... Это... - Она смутилась, убрала мою руку, и, сжав губы, уткнулась в столешницу. - Я не люблю об это говорить.

  - В приюте назвали? - давил я.

  Покачала головой.

  - Нет. Здесь.

  - За цвет кожи?

  Она вспыхнула, и это хорошо - злость, агрессия на что-то постороннее, на отвлекающий фактор - лучшее средство от возможных безумств.

  - Да, за цвет кожи! Как насмешка, ирония! Доволен?

  Я покачал головой и вложил в голос как можно больше тепла.

  - На самом деле Белоснежка была жгучей брюнеткой. Жгучей-прежгучей. А брюнетки в те годы в Северной Европе были знаешь какой редкостью?

  Она озадаченно захлопала ресницами.

  - Так что то, что ты мулатка - сродни черноволосости той, сказочной Белоснежки. Те, кто прозвал тебя так, были не так уж неправы, и ирония, насмешка, тут совершенно не при чем.

  Кажется, я озадачил не только ее. Все полтора десятка присутствующих застыли с отвиснутыми челюстями.

  - А ты знаешь Белоснежку? Сказку? - задал кто-то глупый вопрос. Но глупый для меня, мальчика, воспитанного мамой. И не просто мамой, а лучшей мамой на свете. Для них же, сирот, весьма и весьма болезненный - сомневаюсь, что подавляющему большинству в детстве вообще что-то читали. А в приюте... Да уж, не стоит об этом!