Золотая пряжа

В этот момент локомотив застучал, и дрожь металлического пола передалась коленям Джона. А ведь это он научил гоилов водить поезда под землей.

– Ах да, хорошо, что не забыл! – воскликнул Хентцау, как раз когда Бесшабашный собирался спросить его, какую страну он имеет в виду. – Я встречался с твоим сыном.

И этот…

– Он, как я слышал, угнал один из моих самолетов. – Джон старался говорить в тон собеседнику, чтобы не выдать своего беспокойства. – Храбрость у него от матери.

«А потом вы виделись на Кровавой Свадьбе…» – мысленно добавил Джон. «Лондра ньюс» писала об этом вскользь, гораздо меньше, чем было известно Уилфреду Альбийскому. И конечно, его любимому инженеру.

В этот момент гоильская девица в форме кому-то кивнула, и перед Хентцау предстал курьер с запечатанным письмом. За годы заключения Джон научился читать по каменным лицам и теперь понял: яшмовый пес не обрадовался прочитанному.

– Плохие новости? – спросил он.

Гоил сердито посмотрел на Бесшабашного. Он не терпел фамильярности. Хентцау медленно – как это делает человек, думающий о чем-то своем, – свернул депешу, сунул ее в карман мундира и только после этого ответил, глядя куда-то мимо Джона:

– Плохие или нет, к тебе они ни малейшего отношения не имеют. Ты здесь, чтобы искупить свою вину.

Предостережение

Компрессами и горькими отварами, применяемыми обычно при отравлении, Альма согнала серебряную пелену с его глаз. Джекоб покраснел до корней волос, когда Лиса сказала ему, что ведьма давно знает про зеркало. Он принялся извиняться за всю ту чушь, которую плел ей на протяжении стольких лет, но Альма только плечами пожала. Она молча выслушала рассказ о встрече с Игроком, но на вопрос, приходилось ли ей самой иметь дело с ольховыми эльфами, с усмешкой покачала головой.

– Они исчезли восемь столетий назад. Я стара, но не настолько. Говорят, под серебряной ольхой растут особые грибы. Деткоежки жуют их, чтобы увидеть ольховых эльфов. Только от них язык деревенеет, лучше не пробуй.

До ближайшей серебряной ольхи день пути. Джекоб и раньше видел, как люди привязывают к веткам просверленные монеты, кольца и ложки, – считалось, что древесные духи в ответ на это исполняют желания. Он всегда считал это суеверием, но теперь, после того как Венцель рассказал Лисе о том, что в корчму заходил Уилл, Джекоб и сам задумался, не нанести ли визит Игроку.

Значит, братец перешел границу? Интересно зачем? Может, бежал от Игрока, когда тот явился за зеркалом в кабинет отца? И где в таком случае Клара? Стоило Джекобу только мысленно произнести ее имя, перед внутренним взором вставал оборотень на ступенях музея.

Лиса обещала разузнать, куда подался Уилл, после того как ушел из корчмы, а Джекоб решил переговорить с Ханутой. Кто знает, может, в бездонной копилке анекдотов старого пройдохи отыщется парочка историй об ольховых эльфах или деткоежках, которые с ними разговаривают.

Девочка, помогавшая Венцелю в корчме, выстирала его одежду. Но Джекоб уронил все на пол, когда из чистой выглаженной рубахи выпал прямоугольный кусочек картона, исписанный хорошо знакомым ему почерком.

В первый момент он хотел выбросить визитку в окно, но зеленые строчки будто притягивали взгляд.

Сожалею, что ты не пожелал вдоволь насладиться моим гостеприимством. Воздержись от поисков своего брата, он должен кое-что передать от меня Темной Фее.

Называй это предложением мира, если хочешь. Она сама сделала его неуязвимым, следовательно, тебе незачем в очередной раз разыгрывать из себя его защитника. Уиллу ничто не угрожает. Напротив, я щедро награжу его. Но я очень обижусь, если ты попытаешься помешать его миссии.

Если же ты изнываешь от скуки – чувство, понятное мне, как никому другому, – песочные часы, которые ты безуспешно разыскивал на протяжении стольких лет, находятся в особняке одного венецианского князя неподалеку от Кальвино.

Страшно иметь в противниках того, кто читает в сердце желания, прежде чем ты сам успеваешь их осознать. Джекоб протянул было руку, чтобы выбросить визитку в окно, но передумал и сунул в карман. Возможно, Игрок предусмотрел и это.