Золотая пряжа

Альма склонилась над цветами редкого сорта чертополоха, когда ей почудилось, будто рядом кто-то плачет. Приглядевшись, она увидела на земле под листьями женщину ростом с палец, стоявшую на коленях.

В руинах гнездились сотни дупляков. Альме нередко приходилось вправлять им сломанные конечности и врачевать крысиные и осиные укусы, смертельно опасные для крохотных телец. Дупляки доверяли ей больше, чем собственному лекарю. Были у них и свой пастор, и бургомистр, и два школьных учителя. Домики дупляков прятались в зелени среди развалин замковой стены и на заброшенном кладбище возле часовни. Дупляки одевались как люди и перенимали человеческие обычаи, но бюргеры Шванштайна презирали их за то, что те бесплатно на них работали и так стремились жить под защитой человека, что даже позволяли порой продавать себя на рынке.

Альма сразу узнала эту малышку, из пятки которой всего пару недель назад извлекла занозу. Стоило дуплячке заметить старую ведьму, во взгляде ее затеплилась надежда, однако Альма содрогнулась при виде крохотного тельца у нее на руках. Такое впечатление, что некий искусный кузнец выковал ребенка из серебра. С крепостной стены, каркнув, слетел золотой ворон, и первые дупляки, осмелев, стали выползать из своих убежищ. Им стоило усилий убедить свою соплеменницу позволить знахарке забрать дитя с собой. Получив согласие матери, Альма сунула дуплячонка в карман.

Дверь в башню все еще была завалена камнями, но рядом со следами сапог, несколько дней тому назад оставленными Джекобом, Лиской и Сильвеном, Альма обнаружила странные отпечатки, словно выдавленные в земле горлышком одного из стеклянных сосудов, в которых она хранила свои снадобья. Альма с облегчением отметила, что они намного старше следов Джекоба и его спутников и принадлежат, судя по всему, двум существам.

Старуха заглянула в карман. Дуплячонок не шевелился, но достаточно было коснуться пальцем микроскопического ротика, чтобы убедиться в том, что он дышит. Серебро. Пленку с глаз Бесшабашного Альма согнала при помощи настоев, которые обычно применяла против действия заколдованных металлов. Собственно, о серебряной пленке не было ничего даже в самых древних магических справочниках. Равно как и о том, с чем она столкнулась сегодня.

Альма склонилась над странными следами. Такие ровные, закругленные края получаются, если вдавить стакан во влажную почву. Старуха подняла глаза к башне. Когда-то она собиралась разбить чертово зеркало, но потом появился Джекоб. Жаль, конечно, что она не расспросила его как следует о тех, кто посеребрил ему глаза, но везде не успеешь. Гномы, деткоежки, ночные духи, да еще Фея со своими проклятиями… Где уж тут вспомнить о давно исчезнувшем народе. К тому же, пока Джекоб рассказывал, Альма занималась больным ребенком и видела перед собой только его раскрасневшееся от лихорадки личико. Поэтому слушала она плохо.

Просто ты стареешь, Альма. Четыреста двадцать три года – возраст, согласись.

В это время начало накрапывать и небо помрачнело, словно желая напомнить о тех, кому эльфы объявили войну.

Вода и земля принадлежат феям, но есть еще и другие стихии – воздух, огонь. Феи погубили свою силу, когда стали заводить себе поклонников из человеческой породы. Так говорят деткоежки.

Феям некого винить, кроме самих себя.

Альма потрогала землю в круглой вмятине. Их двое, кто бы они ни были. Древняя сила возвращается в Зазеркалье, но эти, похоже, молоды. Или это мир Джекоба вселил в них новую жизнь? Они изменились… Ведьма выпрямила спину. Дуплячонок оттягивал карман. Но если их никто не помнит, как узнать этих посланцев? Скольких таких они уже переправили и, главное, зачем?

Ветер раскачивал над ее головой ветку бука. Тень листвы, цвета ржавчины в утреннем свете, пятнами играла на коже ведьмы, придавая ей сходство с другими деревьями, до ближайшего из которых отсюда день пути.

Но от них деревенеет язык.

Что, если найти более безопасное средство?

Восемь столетий в стволе дерева… Бедняги, должно быть, соскучились по хорошей беседе. А Альме удавалось разговорить даже камни.

Но пару серебряных ложек прихватить все-таки стоит.

Свет мой, зеркальце

Она уже в Лотарингии… Околдовала во Фландрии целую деревню…

Она собирает армию человекогоилов… Она превратилась в ядовитый пар… в воду… в стаю мотыльков…

Темной Фее не было необходимости скрываться. Они сами направляли друг друга по ложному следу – кучера почтовых карет, журналисты всех мастей, скучающая деревенщина. Где только не видели ее бродяги, нанюхавшиеся эльфовой пыльцы! Но Неррон, к счастью, располагал более надежными источниками. Им доверяла не только разведка Кмена, но и секретные службы князя Оникса. И это несмотря на неудачу с арбалетом – лишнее доказательство того, что в качестве двойного агента Неррон был непревзойден.