Золотая рота

– Которые выросли втрое с тех пор, как вы обосновались в Афганистане. Перестань, Джон. Ты либо не знаешь, либо под дурачка косишь – уж чему-чему, а торжеству наркомании в России американские войска не препятствуют, а способствуют. Видимо, в этом и заключается их историческая миссия в этой стране… Подъем, золотая рота!

В окрестностях бухты горели несколько фонарей. Округа озарялась зыбким светом. По дорожкам сновали двуногие – и чем ближе подбирались десантники, тем отчетливее делались эти перемещения. Они лежали, притаившись меж камней, за полутораметровым обрывом, отделяющим рукотворную тропу от каменной гряды. Всматривались, запоминали. Справа тропа делала петлю, огибая монолитную скалу, похожую на горб верблюда, и тянулась к мосткам, вдающимся в бухту. По обрыву, где они укрылись, можно было добраться почти до бухты и, возможно, спуститься к берегу. Чуть левее – ровная площадка, крытые чехлами штабеля деревянных ящиков. Ветер трепал брезент, но специальные скобы его удерживали. Позади – сараи, навесы. Прямо по курсу – проход между каменными изваяниями в соседний заливчик, где у дощатого причала стояла белоснежная яхта и несколько мелких суденышек. Слева тропа от мостков уносилась за рассеченную пополам остроконечную скалу и терялась во мраке. Что там было? Это начинало тревожить Андрея. Если он чего-то не знал, этого следовало побаиваться…

Под обрывом протопали несколько человек в развевающихся накидках. Они бежали к бухте. Неторопливо прошествовали еще двое. Люди скапливались у мостков, доносилась приглушенная испанская речь, позвякивало оружие. Различались отдельные слова, но общий смысл ускользал. Похоже, там что-то назревало. Слева никого не осталось – все люди, собравшиеся на берегу, переместились поближе к бухте.

– О Иисус… – сдавленно бормотал Джон, комкая края капюшона. – Этот негодяй подплывает, я его чувствую, он уже близко… Эндрю, у нас не получится взять его живым, местность и обстановка невыгодные. Эскудера нужно ликвидировать…

– Посмотрим, Джон… Полагаю, за несколько минут не случится ничего эпохального. Мы должны проверить, куда ведет тропа. Ромка, давай со мной, остальным остаться. Тимашевский за старшего…

– Эндрю, не надо, вы куда? Не надо… – хрипел им в затылок американец. Но они уже уползали за камни. Что-то назойливое, упорствующее подсказывало Андрею, что НАДО. Они ползли параллельно обрыву, огибали камни; потом терпение кончилось, зашлепали по-лягушачьи. И выкатились на площадку, ограниченную с трех сторон скальными барьерами. Ахнули – опять опростоволосились! Под глыбами расположилась парковка. Громоздкие внедорожники, три микроавтобуса. Почетный кортеж для дорогого гостя. В Эркильо повезут… А в нескольких метрах прохлаждались двое охранников в мешковатых балахонах – словно монахи из Средневековья. Повернулись на шум, не оставляя десантникам выбора. Разве что извиниться, уйти… Стражи задергались, когда на них накинулись двое, судорожно выдергивали из-под балахонов автоматы-коротышки израильского производства. Андрей послал телескопический приклад в челюсть, ошеломил. Донышком правого кулака ударил сбоку по шее. Противник завертелся волчком, рухнул. Отметил краем глаза – Ромка «зеркально» проделывал что-то подобное, да еще добавил прикладом в грудину. Потащили бесчувственные тела за ближайшее авто, стали осторожно выглядывать – нет ли тут кого более? Перевели дыхание – с каждым часом все больше ошибок, так и до греха недолго. В самом деле, зачем на безопасной парковке больше двух часовых? Не ждут лиходеи налета…

Пробежались на всякий пожарный – не спят ли водители в машинах? Не было никого. В западной части парковки две скалы раздвигал широкий проезд – туда и поедут. Если поедут…

– Ромка, прокалываем шины, – прошипел Андрей. – Пусть пешком идут…

Выхватив ножи, они метались по парковке, дырявили колеса. Ползли обратно – в нагромождение камней и мелкого щебня. Ползли, прижимаясь к земле, огибали творения неживой природы. Примкнули к своим, отчаянно шепча: «Это мы, свои, русские… Леха, ё… твою ж мать, не распускай руки…»

– Безнаказанно хотели? – хихикал Генка. – Забыли, что у Лехи маленький объем памяти, а полушария в голове – это не мозг…