Золотая рыбка

– У меня ничего нет, Жора. Я не обманываю. Но если вы сегодня договоритесь, то мой долг будет закрыт.

– Тогда в твоих интересах, чтобы мы сегодня договорились. Будь лапочкой и сделай бодрые глаза. Твой адрес пока наша с тобой тайна. Но…

– Я понимаю, не продолжай.

Говорить дальше было не о чем. Мы просто сидели, молчали и ждали.

Глядя в широкое окно, я силился вспомнить и понять, за что прогневался на Матаева. И вообще, достаточна ли сила моего гнева по прошествии лет? Хочу ли тотального отмщения или достаточно возмещения убытков, которых в итоге почти не было? Или мне важно потыкать его мордой в то дерьмо, которое он вывалил прямо на нашу дружбу? Мне даже не хотелось вспоминать обстоятельства случившегося. Я помнил ощущения горести от того, что меня продал человек, которого я считал другом. Почему он кинул всех и пошел за девушкой, которую знал всего три дня? Почему мы готовы из-за красивых попок предавать друзей и отказываться от всех принципов ради удовольствия щупать эти самые попки? Бесполезные и вредные мысли! Я поймал себя на том, что не уверен в том, как поступил бы, если б был на его месте. Та гражданка действительно была хороша. Уверен, мы все хотели быть на месте Матаева. А значит, я злился не из-за того, что он предал дружбу. Может из-за того, что её манящие ягодицы досталась не мне? Нужно выдавать индульгенции тем, кто предает дружбу из-за женщин. Это химия, гормоны. Мы все их заложники. Некоторые даже рабы. Но химическая реакция рано или поздно закончится, гормоны успокоятся. А дружбу уже не вернуть. Эх, Коля, почему же ты не позвонил тогда?

Эти размышления полностью поглотили мой мозг, и я не заметил, как к нашему столику подошел новый персонаж.

– Здравствуйте! – его низкий, но бодрый с мороза голос вывел меня из транса беседы со Вселенной. – Меня зовут Аркадий Александрович Стуров, – он протянул мне холодную руку.

О как! Александрович, значит! Судя во виду, он был лет на 5 старше меня, а значит до Александровича не дорос. В моем понимании.

– Приветствую. Георгий Константинович, – он хотел дистанции, он ее получил. Не знаю, с чего я сразу взъелся на него. Это был блондинистый мужик лет 35–37 в дорогом, но безвкусном черном костюме в толстую светлую полоску и мешковатыми штанами в стиле Чикаго 30–х. Голубая сорочка в мелкую полоску никак не вязалась с красным галстуком в разводах. Коричневые замшевые ботинки на толстой подошве ставили жирную точку в его диагнозе: сами мы не местные, приехали издалека, имеем скважину, и мама не говорила, что одеваться нужно скромно, но со вкусом. Оставьте свои старозаветные примочки в своей нефтеносной деревне, тоже мне Александрович! У нас тут Европа и всем пофиг, что вы Александрович! Я предвкушал здоровый стеб и наживу.

– Рад знакомству, Георгий,– на мгновение показалось, что он исправляется в моих глазах.

– Взаимно, Аркадий.

– Георгий, я привык, чтобы меня называли Аркадий Александрович, – надежда на его исправление рухнула, но под ее обломками тут же возникла новая. Появилась возможность поставить на место богатую деревенщину.

– А я привык, чтобы меня не ставили в положение «раком». Зовите меня Георгий Константинович в таком случае.

– Хм… Мне рекомендовали Вас как профессионального человека и пригласили на встречу как потенциального исполнителя. Мне бы хотелось, чтобы Вы проявили должное уважение.

– А мне Вас никак не рекомендовали. Это раз. Два – я не вижу причин, по которым должен проявлять к Вам большее уважение, чем Вы ко мне. То, что Вы, возможн, сидите на мешке с золотом не делает Вас более уважаемым в моих глазах. И я никогда не бываю просто исполнителем, я всегда партнер. Это три. Так что выбирайте, как Вам удобнее обращаться ко мне. Мне проще по имени. Если Ваш апломб слишком давит на самолюбие, можно по имени-отчеству. Но ничто не дает Вам право играть со мной в начальника, что бы Вы мне не предложили. Тем более, что на встречу с Вами меня уговорил этот человек, – я махнул рукой в сторону Матаева. – Пока Вы для меня лишь друг моего бывшего друга. Он не рассказал при каких обстоятельствах появилась приставка бывший?

Мой экспромт вызвал томительное молчание и неестественное закругление глаз у Матаева. Очевидно с товарищем в костюме «от Капоне» так говорить было не принято.

Первым сдали нервы у Матаева. В конце концов он был главный интересант в этом процессе.

– Ну вот и познакомились. Аркадий Александрович, не хотите выпить что-нибудь с мороза?

– Да, Николай, чего-нибудь покрепче, – было видно, как мозги Стурова спешно подстраиваются под обстоятельства и вырабатывают новую стратегию поведения.

– Текилки или виски?

– Водки. Смирнов. И закусить.

– Может, карпаччо из говядины или лосося?

– Да просто сала и хлеба. И давайте уже о деле.

Все это время я пытался понять, какие отношения связывают Матаева со Стуровым. Видно было, что Коля лебезил и пытался угодить Стурову. В этот момент я поймал себя на мысли, что оба мои визави внимательно смотрят на меня.