Золотая рыбка. Часть 1

Остальная часть дня проходит в хлопотах и волнениях. Сперва я ломаю голову, где взять столько льда, чтобы хватило на все ссадины и кровоподтеки. По некотором размышлении пытаюсь склонить Даниэля переселиться в холодильник. Он почему-то не соглашается. Затем выясняется, что в теперешнем состоянии Хмурый не способен без посторонней помощи принять душ. Едва держась на ногах, он стоит под струями холодной воды, а я мою его, чуть касаясь губкой. После водных процедур помогаю доползти до постели и при участии Мартина приступаю к главному: обкладываю эту живую отбивную льдом. Выгребаю из шкафа все полотенца, свертываю их в кульки, начиняю льдом и стараюсь равномерно распределить по всей поверхности тела. Задача не из легких: если достается вволю компрессов лицу, не хватает ногам, и наоборот.

Мартин, никогда не снисходивший до разговоров с соседями, отправляется по квартирам выпрашивать лед. Соседи не поскупились, но морозильник не способен вместить такое количество. Кроме того, нельзя же постоянно держать человека подо льдом, после десяти-пятнадцати минут необходимо снимать компрессы примерно на такое же время. Едва успеваю обложить льдом бедра и икры Даниэля, пора приниматься за голову. Я еле выдерживаю эту конвейерную гонку. Каждые пятнадцать минут, когда настает черед закладывать очередную порцию льда в промежность, Хмурый вступает со мной в пререкания. Он готов сносить что угодно, но именно от этой процедуры пытается меня отговорить.

Тем часом лед тут и там начинает таять и возникает опасность, что квартира в скором времени превратится в глетчер. Мартин — в полной уверенности, что от него в кои-то веки есть польза, — носится с ведрами и тряпками, повязка на его руке пропиталась водой и хлюпает. Брат милосердия осаждает Даниэля вопросами: не дать ли попить? А может, сварить кофе или приготовить что-нибудь поесть? Не хочет ли страдалец послушать музыку или посмотреть видик? Чтобы не дай бог не расчувствоваться, я прибегаю к спасительной иронии:

— Даниэль готов подставляться под кулаки каждый день, лишь бы тебе угодить. Скука зеленая торчать с утра до вечера за письменным столом и кропать какие-то там статейки! То ли дело, когда тебе из яиц делают глазунью!

— Угомонись, Ден! Еще немного подучусь и тоже буду, как ты, чувствовать одно, а говорить совсем другое. Вопрос практики.

С этими словами Мартин отправляется на кухню. Я слышу, как он в сердцах хлопает дверцей холодильника. Неужели, выдрав с мясом, приволочет ее в комнату? Однако этого не происходит. Братец занимается стряпней. Первым делом он сует нос в поваренную книгу, дабы подобрать для нашего больного что-нибудь диетическое. У меня отвисает челюсть, когда Мартин появляется на пороге с большой миской дымящегося картофельного пюре.

— Ну а теперь изволь все это слопать! — обретя наконец дар речи, объявляю я Даниэлю.

Он слабо протестует; по крайней мере, мне так кажется. Точно определить не удается, поскольку из-под компрессов лица Хмурого почти не видать, а то, что остается для обозрения, — зрелище малоутешительное. Вдобавок ко всему мои усилия оказываются напрасными, так как обложенный льдом Даниэль пышет жаром. Впору руки ломать от отчаяния…

Но руки мне еще пригодятся, хотя бы для того, чтобы открыть дверь. Как видно, слухи в нашем городе распространяются молниеносно. У порога стоит улыбающийся Квазимодо с большущим букетом цветов.

— Я слышал, Даниэлю нездоровится.

— Молодец, что пришел. — Я отступаю в сторону, давая ему войти. — А то нам одним не управиться с ведром картофельного пюре.

— Диету мне никто не прописывал, — замечает он.

Волоча искалеченную ногу, Квазимодо проходит в комнату и кладет букет Хмурому на грудь. Бдительный Мартин тотчас подскакивает и хватает цветы.

— Не опережайте события! — кричит он на Квазимодо. — Даниэль пока еще жив!

Страдалец стаскивает с лица мешочек со льдом. При виде родственника он делает смущенное движение, словно собираясь провалиться сквозь землю. Квазимодо пододвигает стул и пристраивается рядом.

— Привет, братец. Как живешь-можешь?

— Разве не видно, что лучше всех? — кисло усмехается Даниэль. Он усаживается в постели, глотает протянутую мной таблетку, запивая ее водой с лимоном, зачерпывает ложкой картофельное пюре. При этом они с Квазимодо не сводят друг с друга испытующих взглядов.

— Я ждал тебя, — говорит старший.

— А я все со дня на день собирался, — отвечает младший.

— Собирался заявиться после того, как спасешь мир?

— Согласись, что тогда по крайней мере был бы выдержан стиль. А теперь?..

Поскольку обмен репликами ведется на эзоповом языке, я удаляюсь в соседнюю комнату, предоставляя родственникам возможность общаться без помех. Мартин неохотно следует за мной.

— Что это за тип?

— Квазимодо. Двоюродный брат Даниэля.

— И кто же его так изуродовал?

— Ах, это?.. — Я обрабатываю пилкой ногти. — Он вздумал скрестить шпаги с Хольденом.

— Слушай, — спохватывается Мартин, — ты обратила внимание, что в связи с распечаткой листовки упоминаются четверо мужчин в масках?

— Ну и что?