Золотая рыбка. Часть 1

— Здоровая злость — это неплохо. Но если копнешь глубже, снова можешь нарваться на крупные неприятности. Не боишься?

— Боюсь. Но от этого злости во мне только прибавляется.

— Ты могла бы уехать. На черта он тебе сдался, этот Хольден?

Я оторопело смотрю на него.

— Еще не легче! Что ты хочешь этим сказать?

— Просто размышляю вслух. У тебя две возможности: очертя голову броситься в гущу событий или же убраться куда подальше.

Трудно понять, что мелькает в его синих глазах.

— Сейчас ты намекаешь на Даниэля, правда? Вы расстались поссорившись. Он сбежал?

— Все обстояло гораздо сложнее. Если вдуматься, он был прав. Скажи, по-твоему, существует одна правда для всех?

— Конечно, нет. У каждого она своя, в этом зародыш любого конфликта… Но хватит общих рассуждений! Рассказывай о Хмуром.

— Удачное прозвище, — усмехается он. — Итак, не вдаваясь в подробности… Расследовали мы одно дело об убийстве. Даниэль, зеленый новичок, находился в моем подчинении. В отличие от меня по натуре он не был заводным, что называется горячей головой, однако мы любили друг друга и отлично сработались. Преступника нашли, оставалось лишь доказать его вину, что в нашем деле самое заковыристое, сама знаешь. Этот субъект решил нас нейтрализовать. Начал с Даниэля, подослав к нему своих боевиков. Целую группу, потому как знал, что Беллок за себя постоять умеет. Он и постоял. Раскидал бандитов, а когда увидел, что врукопашную не справится, выхватил оружие и подстрелил пару самых настырных. Однако те, кого удалось схватить, при допросе не раскололись, заказчика не выдали, и опять мы остались без улик. Конечно, это нас не остановило, однако вдруг исчез отец Даниэля. Выяснилось, что его похитили и куда-то уволокли. Нигде никаких следов.

Даниэль отправился к нашему подозреваемому на переговоры и получил ответ, какого и следовало ожидать. Несколькими днями позже Даниэлю позвонили из больницы, куда попал его отец. Неделю старик провалялся без сознания, но, когда очнулся, так и не захотел сказать, что с ним случилось и где пропадал. Правда, выяснилось, что его держали без еды и питья, неоднократно избивали, а затем выбросили из машины в людном месте. Даниэль понял намек и задумался.

В ту пору он уже сблизился с Айрис, а та, при всей своей ангельской красоте, отличалась дьявольским упрямством. Словом, они собрали вещички и умотали. А напоследок мы с Даниэлем повздорили. Тщетно я пытался втолковать ему, что необходимо сейчас поставить точку, иначе когда он рано или поздно вернется, то застанет ту же картину. Даниэль не поддавался никаким уговорам, не желая понять, что дело не только в нем, здесь замешано много людей, которых он бросает в беде. Он уехал, через несколько дней дело прикрыли.

Как знать, возможно, прав был не я, а Беллок, не пожелавший жертвовать близкими. Я часто думаю об этом. Ну упрятали бы того типа за решетку, и что дальше? За недостатком улик он вскоре очутился бы на свободе, да и в тюрьме сумел бы за деньги обеспечить себе комфортные условия и продолжал бы оттуда руководить мафией. Ибо мы имеем дело с мафией, если называть вещи своими именами.

— А этот несчастный случай… когда он с тобой произошел?

— Несколько лет спустя. Почему ты спрашиваешь?

— Полагаю, ты не примирился с тем, что тебя отстранили от дела. При твоем упрямстве, скорее всего, продолжил расследование.

— Мне так и не удалось продвинуться ни на шаг. Начальство грозилось меня уволить. Приклеили ярлык сумасшедшего. Одним словом, грязная история.

— Неужели никто не поинтересовался, каким образом тебя, классного водителя, угораздило налететь на дерево?

— Тебе-то я могу выдать секрет: дерево здесь ни при чем. Впереди ехал грузовик, я стал его обгонять, и тут из кузова в лобовое стекло швырнули тяжелый булыжник. На этом самом месте я и отключился, память отшибло на долгие недели. И лишь гораздо позже, когда уже учился ходить, меня вдруг осенило: а где же камень, пробивший ветровое стекло? Начал расспрашивать — и что ты думаешь? Оказывается, никакого камня там не было и в помине.

— Зато через несколько дней после расспросов тебя ненароком сбили с ног и вновь переломали все кости.

— Несчастный Квазимодо, жертва случайностей, — вздыхает он с недоброй усмешкой.

Меня пугает его лицо. Я допиваю свой чай, а когда поднимаю на Квазимодо глаза, вновь вижу мудрую улыбку.

— Будь ты человеком здоровым, — улыбаюсь я в ответ, — впору подумать, что ты и есть Юстиция.

— Неужели я похож на богиню? Или разгуливаю с завязанными глазами?

Я лихорадочно соображаю, не рассказать ли ему о загадочных убийствах «с татуировкой», но Квазимодо не настаивает на продолжении темы, да и у меня свой интерес. За разговорами время пролетело незаметно, и я начинаю прощаться. Хозяин не удерживает меня, лишь берет обещание заглядывать почаще.

Уже с порога он втаскивает меня обратно и говорит, словно мысль эта только что пришла ему в голову: