Золотая рыбка в кармане, или Главный секрет новорусского капитализма

11 августа стал черным днем для Понци. В этот день «Пост» вышла с первополосной статьей, в которой описывались подвиги предприимчивого иммигранта, включая его тюремные отсидки, на его счета был наложен арест, а «Хановер траст» и вовсе закрыт. 12 августа Понци сдался полиции. В федеральном суде ему было предъявлено 86 исков в жульничестве с почтовыми отправлениями. 1 ноября Понци признал себя виновным по одному из этих исков, рассчитывая на снисхождение за сотрудничество с судом. Не вышло. Его приговорили к пяти годам заключения. Параллельно он попал под суд штата Массачусетс – по обвинению в мошенничестве. Как так, разве он не заключил сделку с властями? Понци был уверен, что признание в федеральном суде освобождает его от процесса в суде штата. Он подал на апелляцию, которая дошла до Верховного суда США. Решение Верховного суда было скорым и неутешительным. Судебная сделка с обвиняемым в федеральном суде не распространяется на обвинения, предъявленные штатом, постановил Верховный суд. Он также постановил, что это не случай двойной ответственности за одно преступление, поскольку штат обвиняет его в мошенничестве, а федеральное правительство – в жульничестве с почтовыми отправлениями. Неважно, что под разные квалификации подпадали одни и те же деяния.

В октябре 1922 года его судили по первым десяти искам. Понци сам выступил собственным защитником и был так хорош, что присяжные его оправдали вчистую. Когда его судили вторично по пяти оставшимся искам, присяжные разделились пополам. С третьей попытки его осудили как «обыкновенного и отъявленного вора» и приговорили к тюремному сроку от семи до девяти лет.

В дальнейшем его жизнь превратилась в игру наперегонки с правосудием. При всех своих взлетах он так и не стал гражданином США. Но пока одна рука закона выясняла законность его пребывания в Америке, другая рука выпустила его под залог. Он отправился во Флориду, где его не знали, и немедленно организовал компанию «Земельный синдикат Чапрон» – по первым буквам своего американизированного имени и фамилии. Синдикат предлагал покупателям наделы земли, которые принесут 200 процентов прибыли за 60 дней. Фантастическая сделка! Особенно, если учесть, что это были болота в непроходимой части Флориды… Единственной законной прибылью, которую он получил за свою новую схему, стал приговор – год тюрьмы. Освободившись под залог в 1500 долларов, он немедленно отправился в портовую Тампу. Побрил голову наголо, отпустил усы и устроился матросом на грузовое судно, направлявшееся в Италию. Новый образ не помог. Судно остановилось в Новом Орлеане, и Понци вернули в Массачусетс на отсидку всего срока. Выпустили его лишь семь лет спустя в 1934 году и тут же выслали в Италию как нежелательного иностранца. Все это время власти искали деньги, которые он утаил, но так ничего и не нашли. Судя по всему, их не было. Они утекли.

Дальше было угасание. В Италии он очень старался, но его американские чары почему-то не действовали. Понци перебрался в Бразилию – с тем же успехом. Редкой отрадой служили моменты, когда о нем вспоминали газеты. Тут он расцветал. «Даже если они не получили денег, они получили зрелище,– говорил он в одном интервью.– Без всякого злого умысла я подарил им шоу, равного которому они не видели со времен высадки первых пилигримов. То, как я все это дело сорганизовал, стоило пятнадцати миллионов долларов». Если не деньги, то хоть слава… От слова «мошенничество» он отмахивался, но в конце концов согласился. Он умер в 1949 году на койке благотворительного заведения.

Мавроди

«– Фамилия?

– Мавроди.

– Имя-отчество?

– Сергей Пантелеевич.

– Год рождения?

– Пятьдесят пятый.

Только после этого охранник запирает дверь камеры и кивает мне:

– Проходи к окну.

…Ну, да ладно. Приводят меня, наконец, к следователю…

– Здравствуйте-здравствуйте…

– Вот акт экспертизы.

Смотрю акт. Н-да. Две мои фотографии. Одна старая, с паспорта. И другая новая, тюремная. Да-а-а! Неудивительно, что меня здесь на сборках никто не узнает. Я и сам бы себя сейчас не узнал! Как же это я изменился – это просто невероятно! Уму непостижимо! Действительно, совершенно другой человек. Взгляд другой… подбородок какой-то квадратный стал… в общем, жесткое, хищное, худощавое лицо классического наемного убийцы. Киллера, блядь! Погубителя беззащитных бабушек. Безжалостного и холодного охотника на доверчивых акционеров. Не зря же мне Витя на днях сказал, что я теперь все больше и больше напоминаю ему одного его подельника. Самого, как он выразился, "сурового". (Уж не Салоника ли? Он ведь как раз по их делу проходит). На суде, короче, с таким лицом появляться не рекомендуется. Особенно на суде присяжных. (Хотя, впрочем, лично мне так даже больше нравится. Да и вообще – пусть боятся!)

– Будете подписывать?

– Нет».

Здесь и далее я цитирую «Тюремные дневники» Сергея Мавроди. Роскошное произведение. Если первая задача писательства – самовыражение, то автор дневников добился немалой высоты.