Золотая шпора, или путь Мариуса

Мариус представил себе эту перспективу. Нет, девица на свой вкус неплоха. Хорошая, упругая грудь — на крепкую «четверку». Талия, конечно, слегка завышена. Но зато девчонка обладает природной грацией, которую не всегда разовьешь и ежедневными упражнениями. Зад бы ей поменьше. Зад выпирает даже под свободным платьем сиротского коричневого цвета. Впрочем, это на любителя. Всякие зады нужны, всякие зады важны. А лицо… Да ничего особенного! Ну, алые губы. Это хорошо. Но зачем они такие толстые? А за губами — неровный частокол зубов, почерневших от бесконечного жевания древесной смолы, чем здесь постоянно заняты все, у кого еще есть чем жевать. Глаза искрятся, полны жизни — но узковаты. Кожа нежная, бархатистая — но такая смуглая, что кажется грязной. Возможно, оно и вправду грязно. Лицо круглое, как блин. Щеки толстоваты. Да разве выбрал бы ее Мариус в толпе ренских девиц? А главное — плясал в глазах лесной красавицы некий бесенок. Это не обещало ничего хорошего. Мариус инстинктивно боялся людей, в чьей душе можно неосторожно разбудить вулкан. В женщине он после красоты ценил простоту. Если внутри у нее происходят неконтролируемые и притом бурные процессы, хлопот не оберешься!

— Дите, не собираюсь я оставаться в вашей стране. У меня своя есть, — решительно сказал Мариус.

— Как — нет? — поразилась Зинга. — Светлый Митра говорит, ты мой должен быть, я — твой. Верить Светлый Митра должен ты!

— Почему?

На этот вопрос Зинга ответить не смогла. Она его просто не поняла. Пожав плечами, она выложила решающий аргумент.

— Велик и справедлив Светлый Митра! Правильно говорит всегда он, — и, исподлобья взглянув на любимого, добавила: — Никогда неправильно не сказал он.

Мариус не решался перечить ей. Что-то его держало. Нельзя ранить отказом ребенка, для которого ты оказался генератором Белого Счастья. Мариус чувствовал, что она вполне способна посвятить ему свою жизнь. Кто знает, может, непостижимый Светлый Митра прав, указывая ей на чужеземца как на спутника жизни? Мариус не верил во всех здешних божков. Два Митры, понимаешь, как сказал бы Уго. Как один такой, так и другой, понимаешь! Но для умарцев Светлый Митра реально существовал, и потому мог внушать им верные мысли.

Впрочем, что за чертовщина? Речь вовсе не о том, жениться ли ему на этой грязно-коричневой туземке и остаться здесь. Эта тема — вне дискуссий. Он должен идти дальше. Как это объяснить ей — и объяснить деликатно, но доступно?

— Не могу я остаться, — извиняющимся тоном пробормотал Мариус.

Лицо Зинги тревожно вытянулось. Предупреждая ее реакцию, Мариус спешно добавил:

— Но я вернусь.

— Правду говоришь ты? — она искательно заглянула ему в глаза.

— Да, — Мариус отвел взгляд, желая быстрее покончить со всем этим.

— Скажи — честно! — потребовала она.

— Чтоб я сдох! — сквозь зубы проговорил Мариус, чувствуя себя последним негодяем. Он не был уверен, что вернется. Более того. Он просто не собирался возвращаться. Разве сможет жить он где-то, кроме Рениги? Чем больше путешествуешь, тем сильнее греет тепло родного очага. Но как было не соврать? Ложь во благо, как говорится… Мариус озадаченно отметил, что уверенно превращается в профессионального брехуна и лжет не переставая. Что значит — жизненный опыт!..

Но, однако, как мы отвлеклись от генеральной линии сюжета! Если к ней немедленно не вернуться, она вовсе ускользнет от нас. Итак: после пяти дней лихорадочного бреда Уго, наконец, перестал молоть чепуху и взглянул на мир без пристрастия. И тотчас к его постели позвали Мариуса.

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:

""Не связывай судьбу с иноверцем!" — советует Ромбадо Рамбауди. И он совершенно прав, дорогой мой Ральф. Мы без труда найдем множество примеров в истории, подтверждающих его правоту.