Золотая свирель

- И все? А если я тебя просто найму? За деньги?

- Которые на следующий день превратятся в хлам?

- Которые как были золотом, так и останутся. Вот это, Ратер, истинная правда. Настоящие деньги. Только старинные. Тот самый знаменитый клад.

- Тогда мантикора мне не видать?

- Зато по золотой авре каждую неделю, Ратер. Купишь все, что только пожелаешь. Поможешь семье. Не будешь больше горбатиться на этом пароме, купишь дом в городе, купишь большой корабль, наймешь команду, поплывешь куда-нибудь в Андалан, а то и к Полуденным Берегам, привезешь оттуда ковры, виноградное вино, слоновую кость... Ратер, ты же парень разумный и дальновидный. С твоей головой, да с деньгами...

Кукушонок остановился. Повернулся ко мне. Янтарные глаза его потемнели.

- Вот и найми кого-нить другого! У кого при виде золота ухи затыкаются, глаза закрываются, и мозги отшибает начисто. Он те за золото пятки лизать будет. А я не из таковских, я свое сам заработаю. Мне твоих подачек даром не нать!

- А тебя куда девать прикажешь?! Ты знаешь уже слишком много!

Он засмеялся:

- Под воду. Камень на шею - и в реку.

- Да ты что? - я остолбенела, - Ты... соображаешь, что говоришь?

Он смерил меня скептическим взглядом.

- Да ты утопленница ли? Кто вчера меня стращал - на дно, мол, утащу...

- Не знаю... - я опустила голову, - Не знаю, Ратер. Меня связали по рукам и ногам, заткнули рот и бросили в Нержель. С одного из причалов там, в порту. Во время прилива.

Пауза. Мы молчали, стоя друг напротив друга на прибрежной узенькой тропинке. Ратер смотрел куда-то вбок. Я проследила его взгляд - он разглядывал наши длинные тени, что легли на косогор, головами почти касаясь идущей поверху большой дороги.

- Я поспрашал сегодня... - каким-то хриплым голосом заговорил, наконец, Кукушонок, - Поспрашал батьку... топили ли ведьм в наших краях?

- Ну? - я вскинула голову.

- Баранки гну. Он сказал - было дело. Пару раз топили. Пару раз жгли. По ловле ведьм у нас псоглавцы мастаки. Так что берегись.

- Кто это - псоглавцы?

- Че, не знаешь? И впрямь, дикая ты. Монахи это, перрогварды. А что до ведьм - батька как принял на грудь пинту имбирного, так и попомнил. Громкое, говорит, было дело. Вместе со всеми смотреть бегал. Леста Омела, сказал, ведьму кликали. Леста Омела, вот как.

- Вот как... - эхом повторила я. - Ратер, а он... что рассказывал? Поподробнее.

- Ну че, говорит, стоял в толпе вместе со всеми. Он тогда младшее меня был, пацаненок почти. Работал в коптильне, сбежал посреди дня, любопытно, вишь, ему стало, что это за испытание водою такое. Ерунда, говорит, связали девку и бросили в воду, и еще ждали - всплывет, не всплывет? Багры приготовили, потом по тростникам долго шарили, ничего не нашарили... Слышь, давай присядем. Вот здесь, на травке, - он скинул безрукавку и расстелил ее на склоне. - Садись.

Я села, он устроился рядом, согнув одно колено, а вторую ногу вытянув поперек тропинки.

- Ну вот так как-то. - Кукушонок взъерошил пальцами траву, будто собачью шерсть. - Батька говорит, шуму было много, да и выпороли его потом крепко, вот и запомнил. А так, говорит, смотреть не на что. Вот когда жгут - это да, это зрелище. Или на Четверговой Площади когда закон чинят. Тоже зрелище. А это, говорит, курям на смех...

- Разочаровался твой батька, стало быть. Холера! Даже обидно!

- Он говорит, эта Леста Омела королеву покойную спортила, и через то королева сама ведьмой заделалась.

- Какую королеву? - подскочила я.

- Королеву Каланду, мир ее праху.

- Каланда не умерла! Она исчезла, и... и...

- Эту байку я уж сам слыхал, ее в городе все знают. Рассказывают, королева Каланда пропала как-то на три дня, а как ведьму, что ее спрятала, потопили, вернулась. В целости и сохранности. Только чудная какая-то вернулась. Она и до того, говорят, своевольная была, а тут волшбой, говорят, занялась, заклинания всякие распевала, с демонами вожжалась... Псоглавцы ничего не могли поделать - королева она, да и своя, андаланка, что ни говори... и старый король любил ее очень...

- А дальше что? - я смотрела ему в рот. Меня аж трясло от волнения.

- Что дальше? Дальше - все как у людей. Родилась душа наша принцесса Мораг, цветок благоуханный. И оказалась похлеще маменьки. Говорят...

Тут он резко замолк, словно прикусил себе язык. Я заерзала рядом.

- Что говорят? Рассказывай!

- Да враки это. Народ приврать любит.

- Ты рассказывай, а там разберемся. Рассказывай, Ратер!

- Говорят... что она... ну... чертовка. Что королева ее не от короля своего родила. Не знаю... вранье это... Принцесса, конечно, выродок... - он сморщил облупленный нос, - ехендра, хотел сказать...

- Энхендра, - поправила я. - Дети высоких лордов, не отмеченные дареной кровью, называются энхендро.

- Я и говорю - ехендра. Крови дареной в ней не видать совсем... Мастью не вышла. В мамку она пошла, принцесса наша, смуглявая такая. А чудищ среди высокородных и без нее хватает. Старый Даллаверт, сказывают, кровь младенческую пьет, аки упырь... Вальревен вилланов своих собаками травит...

- А что Каланда?