Золотая тень Кёнигсберга

В апреле 997 года на берегу моря, в окрестностях будущего Пиллау, был убит святой Адальберт, священник-миссионер. Родившийся в знатной чешской семье, в 26 лет он уже был возведён на епископский престол в Праге. Но через несколько лет неожиданно оставил свой пост, уединился в монастыре недалеко от Рима и… решил отправиться к язычникам-пруссам, дабы проповедовать христианство. Но пруссы отреагировали на его проповеди недвусмысленно: предали его мученической смерти.

Интересно, что именно необходимостью «сурово, но справедливо воздать язычникам» за убиение святого Адальберта, рыцари Тевтонского ордена оправдывали впоследствии своё вторжение в Пруссию. Которую крестили огнём и мечом.

Сейчас на месте гибели Адальберта воздвигнут огромный крест. Который давно уже превратился в своеобразный ориентир для желающих отдохнуть на берегу моря.

Впервые Пиллау упоминается в исторических документах 1258 года. Точнее, упоминается ещё не сам Пиллау, а деревня Вограм, которая позже «сольётся» с деревнями Старый Пиллау, Фишдорф, Новый Пиллау и Камстигаль. Эти пять населённых пунктов, собственно, и образуют город.

Их кубышки всегда полны

Деревня Вограм была окружена лесом, в котором водились звери и птицы, а главное — дикие пчёлы, мёд которых очень ценили и рыцари Тевтонского ордена, и немецкие переселенцы. Торговля мёдом и воском, а также выделанными шкурами зверей приносила неплохие доходы. А ведь был ещё и янтарь! И хотя рыцари Тевтонского ордена ввели жестокую монополию на торговлю «балтийским золотом»… а виселицы, воздвигнутые на видных местах, должны были служить гарантом этой самой монополии… отчаянные люди в кожаных костюмах, затянутых шнурками у самого горла, всё равно бродили по берегу моря в поисках крупных кусков янтаря.

Деревня Пиллау, возникшая в 1363 году, имела так называемую «осетровую избу», то есть помещение, где мариновали и перерабатывали рыбу. Отлов осётра — до 1000 штук в год — и его последующая переработка также были государственной монополией. Мастера осетрового дела и их подручные считались государственными служащими и были наиболее влиятельными из жителей Пиллау. «О, их кубышки всегда полны!» — уважительно отзывались о них соседи, подняв палец к небу.

В начале XVI века, благодаря необычному по силе шторму, образовался новый пролив, который отделил Фрише Нерунг (Балтийскую косу) от материка. Это событие оказалось судьбоносным: глубокий судоходный пролив превратил Пиллау в порт. Здесь были построены таможня и складские помещения, здесь появилась особая лоцманская служба — а это значит, что доходы Пиллау стремительно росли.

Блокгауз, склады, пивная, пекарня и прочие бытовые помещения — всё это называлось Новым Пиллау (или Хакеном, то есть «крючком», теперь это — район пирса).

Успели дать один залп

Старый Пиллау откровенно завидовал Новому: хотя торговля осетром и приносила солидные деньги, обслуживание судоходного пролива было делом куда более прибыльным! Зарабатывали все: лоцманы, проводившие чужие суда по сложному фарватеру; таможенники, весовщики… и даже «маячники» — так называли людей, которые выходили в пролив на особых лодках, куда ставили жаровни с углём и отражающие пламя железные и медные листы.

Когда обострились отношения герцога Альбрехта, первого герцога Пруссии, с Польшей, между Старым и Новым Пиллау были построены защитные рвы. Впрочем, тогда они не пригодились.

Новые укрепления были воздвигнуты в начале XVII века голландским инженером де Кампом — в связи с назревающей «шведской угрозой». Шведский король Густав II Адольф начал военные действия против Польши, что на тот момент (таков калейдоскоп европейской политики!) ничего хорошего Пиллау не сулило.

В 1625 году по плану Абрахама фон Дона началось строительство мощного бастиона. Работами руководил голландец лейтенант фон Подевильс, инженер, корабельный офицер и чрезвычайно педантичный человек. Но успел он немного: 6 июля 1626 года у Пиллау совершенно неожиданно появился шведский флот! Тридцать семь парусников. Дозорные проглядели подход кораблей; защитники рвов успели дать один залп… и сдались шведам без дальнейшего сопротивления.

Десять лет оккупации

Шведский король Густав II Адольф, овладевший всеми укреплениями фактически за три часа, послал в Кёнигсберг офицера, чтобы тот:

а) выяснил, как воспринимает его, Густава Адольфа, прусский курфюрст: как врага или как друга (всё-таки женой Густава Адольфа была родная сестра курфюрста, а это покруче хитросплетений европейской политики);

б) объяснил курфюрсту, что «эта плохая песчаная площадка нужна королю временно, потом он её вернёт».

Если учесть, что флот Густава Адольфа насчитывал — вообще — 150 кораблей, а у курфюрста Георга Вильгельма их было всего четыре (да и те зафрахтованы у голландцев… и до Пиллау дойти всё равно не успели), предсказать исход беседы было нетрудно.