Золотая цепочка

Пожилая женщина, сощурясь, долго разглядывала запись в книге регистрации.

— Год ведь прошел без малого.

— Постарайтесь припомнить. Как выглядел парень, который отправлял бандероль? Может быть, еще какие подробности. Пожалуйста, это очень важно.

— Да какие подробности. — Женщина насупилась я спохватилась: — Уж не те ли двое, что приемник проверяли?.. Дежурю я, значит. Ну, приходят два парня.

— Два?

— Ага, очень даже хорошо помню: двое. Книжку принесли, толстую такую. Нет, две, однако, книги. Как называются — мне без надобности. Еще принесли приемничек. Ну, эти, как их, транзитные, что ли… Спрашивают, можно это бандеролью отправить? Отвечаю: почему нельзя? Ну, пощелкали они кнопкой, колесико повертели, музыка запела. Я запаковала, выписала квитанцию — и вся недолга. Я говорю, обыкновенно все. Кабы они не запускали транзитник свой, я бы не вспомнила ни за что — год почти прошел.

«Будто продемонстрировать хотели: мол, все в порядке, обычный приемник. А на самом деле это был совсем не приемник…» — подумал Копченов.

— А как выглядели эти двое?

— А тоже обыкновенно. Одетые, как все ходят нынче, в чистом. И на личность ничего особенного. Который сдавал бандероль, я его что-то не примечала в поселке, невидный такой из себя, белесый, скуластенький. Ну, а второй, он вроде нонешний год старается на Светлой. Высоченный такой парень, на лицо приятный. Встретила я его недавно. На улице позвал его кто-то по фамилии. Признать-то сразу его признала, а вот фамилия из головы вон. Съедобная вроде — не то Булкин, не то Лепешкин или Рыбкин…

— Не Карасев, случайно?

— Может, и Карасев.

Ну, конечно же. Как только лейтенант мог позабыть? Он же сам интересовался в старательской артели местожительством работавших в прошлом году сезонников и записал адрес Карасева: Москва, Большая Калужская, дом двадцать пять. Так вот почему привлекла его внимание бандероль к Желтову. Этот Желтов — сосед Карасева. И похоже, что Карасев принимал участие в отправке бандероли. Но бандероль-то отравил все-таки Смородин.

Но стоп! Почему он так уверен в том, что это был Смородин именно из Сосновского, а не другой. И Карасев — парень, которого трудно заподозрить в чем-то. Трудолюбив, культурен, вежлив, к выпивке равнодушен. Вон как дружка своего шибанул за пьянки. Снова приехал сюда и работает на совесть.

И все-таки придется проверять Карасева и его московского соседа Желтова, Ступина, которому отправил посылку Варварин, разыскивать Варварина и Смородина. Осторожно проверять, без шума, чтобы не обидеть напрасно. Но проверять непременно.

5

Вылетая из Москвы, Зубцов надеялся, что сможет найти с Агнией Климентьевной общий язык и, возможно, даже сделать ее своей союзницей. Но то, что удалось уловить при встрече с нею, появление Кашеварова и особенно Потапова поколебало намерения Зубцова и убедило, что разговаривать начистоту опрометчиво.

Преждевременно заводить откровенный разговор и с Аксеновым. Да и нет сейчас его в Октябрьском. Уехал на коллегию министерства, простудился, заполучил тяжелый грипп и неизвестно когда вернется из Москвы.

Отзывы об Аксенове самые лестные, но товарищи из Северотайгинского райотдела подозревают в кражах золота Тимофея Варварина, которому покровительствует Аксенов. Варварин прошлой осенью выехал неизвестно куда. Пришлось объявлять всесоюзный розыск. Дмитрий Ступин, которому Варварин отправил посылку, завербовался в рыболовный флот и промышляет у Огненной Земли.

Московский адресат Григория Смородина, Михаил Желтов, уехал туристом на Кубу. А пока не допрошены Смородин и Желтов, нельзя ничего сказать о роли Карасева. Может быть, он случайно зашел со Смородиным на почту, а может быть, это вообще не Карасев.

Раздумывая об этом, Зубцов закончил зарядку, оглядываясь на дверь, побоксовал подушку, запил кефиром черствую булочку и отправился в областное управление к полковнику Патрину.

Сергей Иванович встретил, как всегда, радушно:

— Хорошо ли отдыхал, Анатолий Владимирович?

— Хорошо, — буркнул Зубцов. — Хотя и устать не с чего. Смотрим, смотрим, а увидеть не можем…

— Эх, кабы могли мы с одного взгляда все рассмотреть, так были бы повсюду тишь да гладь, а мы с тобой хроническими безработными.

— Вот славно бы, пришел с повинной последний неразысканный преступник — и милиция стала безработной. Я переквалифицируюсь в историки. Трактат напишу о борьбе прогрессивных и реакционных тенденций среди дореволюционной сибирской интеллигенции.

Патрин вздохнул:

— Не знаю, что приготовит нам день грядущий, а день минувший принес такие новости: вчера Потапов заходил к Лебедевой. Побыл у нее часа три и уехал на турбазу, где проводит семинар библиотекарей.