Золотая цепочка

— Тезка твой на этой иконе, — прервал молчание Шилов. — И еще брат его Борис. Тоже великомученик. Как говорится, бери да помни. Да береги пуще глаза. И не приведи тебя бог потерять или словчить как-нибудь. Знай точно: в страшных снах не примерещится тебе такая расплата. Ни тебе, ни Насте, — подчеркнул он. — Нам терять нечего. Ты про третье желание все спрашивал меня. В общем, слушай. Пригласи старушку в лес на прогулку, или для сбора… гербариев. С тобой она пойдет. Ты же свой человек в доме. Выложишь ей мой подарок, на словах скажешь: братец Афанасий Климентьевич кланяется вам низко и посылает родственное благословение. А чтоб старушка не усомнилась ни в чем, ты проделай такой фокус. — Шилов взял икону, повернул ее вверх задней стенкой, нажал еле заметную скобочку. Крышка отошла и Глеб рассмотрел: в углублении уютно свернулась узкая золотая змейка.

— Знаменитая бодылинская! — жарко выдохнул Шилов. — Она у них в семействе как опознавательный знак, чтоб свой своего не попутал. Предъявишь ее бабушке, а на словах скажешь, да построже, повнушительней: мол, братец Афанасий Климентьевич очень огорчается, что долго весточки подать о себе не мог. И просит выделить своему посланцу законную долю по отцовскому завещанию. В какой день вести старушку на прогулку, я тебе скажу. Твое дело передать ей братское благословение. Остальное — наше. Знай, что мы будем рядом. Для этой… для подстраховки. — Шилов облизнул губы, усмехнулся. — И все. И гонорар твой. Ладно, за сим — адью!..

Когда Григорий вернулся в зал, Глеб сидел, пьяно уронив голову на руки. Григорий сказал раздраженно:

— Странный он. Выламывается, кривляется.

— Сволочь он! — с хмельной откровенностью объявил Глеб и зло пристукнул кулаком по столу. — Но ты не задирайся с ним. Шилов, он сволочь беспощадная. — Замолк, испуганно прислушиваясь и озираясь: — Боязно мне. Пошлет меня Шилов не сегодня-завтра в нокаут.

…Прощаясь с Зубцовым, Смородин сказал просительно:

— Не арестовывайте Глеба. Не надо. Скоро он придет сам…

— Арестовывать или нет, зависит не только от меня. А от нокаута я попробую его уберечь.

Едва утихли за оградой шаги Смородина, к Зубцову вошел новый посетитель.

— О, Эдик! — обрадовался Анатолий. — Впрочем, простите, корреспондент областной газеты Эдуард Бочарников…

— И, между прочим, корреспондентский хлеб ем не даром. Если ты помнишь, руководитель операции «Золотая цепочка» майор Зубцов направил в Северотайгинский район корреспондента Бочарникова с двойным заданием: психологически воздействовать на Карасева и собрать сведения о прошлом Степана Кондратьевича Кашеварова. Кашеваров сам помог мне, когда посоветовал заведующему клубом Оладышкину подготовить доклад о Кондратии Кашеварове. Кашеваров-младший надеялся, что Оладышкин загубит дело, не учел, что Оладышкин из тех, кого заставь богу молиться — лоб расшибет…

На семейном вечере у Аксеновых я вызвался помочь Оладышкину литературно обработать собранные материалы. Оладышкин принес объемистый опус. Засел я за него. И был вознагражден за труды. Вот, почитай.

«Общеизвестно, — писал Оладышкин, — что настоящие революционеры, в числе которых состоял и незабвенный Кондратий Федорович Кашеваров, всегда относились с большой заботливостью к подрастающему поколению детей. Красноречивый факт удалось осветить с помощью пенсионерки Клавдии Ивановны Поповой».

Зубцов читал, и за витиеватыми фразами Мая Севостьяновича воскресали давние события…

…В 1907 году пароходом по большой воде на прииск Богоданный был доставлен ссыльнопоселенец Кондратий Федорович Кашеваров. Остались за его спиной рабочие казармы за Нарвской заставой, казематы мятежной крепости Свеаборг, одиночка в «Крестах».

Урядник отвел поселенца на постой в пятистенку Якова Филина — «одного из самых благонадежных обывателей прииска Богоданного». Филин приглашал постояльца с собой в тайгу, но то ли слаб на ноги оказался тот, то ли вышла меж ними какая проруха, только Филин стал опять уходить в тайгу один. Кондратия же Кашеварова вскорости заметил Бодылин и поставил учителем в частную приисковую школу, уряднику строго-настрого наказал: на уроки к Кашеварову не ходить, по начальству о нем ничего не докладывать и дома не тревожить без крайней надобности.

Годы шли. Домохозяин все реже рассуждал с квартирантом о смысле жизни, о грехах замолимых и незамолимых, зато их сыновья-одногодки Васька Кашеваров и Стенка Филин были неразлучны. А когда от грудной болезни померла мать Степки, мальчишка рядом с приятелем и дядей Кондратием скоро позабыл горе.

В восемнадцатом, после отъезда с прииска старого хозяина, исчез Яков Филин, оставив на произвол судьбы шестилетнего Степку, и Кондратий Федорович привел его к себе в дом.

Степке Филину вместе с ним и названным братом пришлось вдосталь подышать дымом костров на партизанских становищах Филиппа Балкина, досыта покормить гнус на таежных тропах. Эти тропы привели ребятишек в город Таежинск, где партизанский комиссар Кондратий Кашеваров стал председателем уездного исполкома.