Золотая устрица

— Хотите сказать, что она просто искала богатого мужика и решила начать свои поиски почему-то с Ярославля?

«Понимал ли Ребров, что причиняет мне боль?» — думал Владимир, и без того страдая невыносимо.

Конечно, понимал. Но он делал свою работу, а потому заваливал его вопросами, пытаясь разобраться в мотивах поступков пропавшей Нины.

— Если честно, то сначала я подумал совсем о другом. Обычно, когда произносят, что хотят что-то там начать, то подразумевается новая жизнь, понимаете? Сами смотрите. Нина уходит от мужа, покидает Рыбинск и едет в более крупный город, чтобы начать новую жизнь. Мужу говорит, что едет в командировку в Москву, чтобы это звучало как-то весомее, что ли. И мужу в голову не приходит, что Нина решила просто пожить в свободе и покое не так уж и далеко, в Ярославле. Что она снимет квартиру и поживет, повторяю, просто спокойно, что ее никто не будет доставать. Деньги у нее были. Быть может, вы не знаете, но она хорошо зарабатывала логистикой. То есть дома, попивая чаек, сидела за компьютером и занималась грузоперевозками. В чем преуспела настолько, кстати говоря, и стала так хорошо зарабатывать, что именно это обстоятельство и позволило ей почувствовать себя более-менее независимой и дало силы на то, чтобы оторваться от прежней жизни, от опостылевшего мужа, который, в силу своего сволочного характера, пытался сделать из нее рабыню, прислугу… Поэтому я не склонен думать, что, говоря подруге, что «начнет с Ярославля», она имела в виду поиск мужика, как вы изволили выразиться. Нет. Мне как раз думается, что она меньше всего думала о мужчинах. Она только-только ушла от мужа и просто хотела пожить одна. Насладиться обычной человеческой жизнью без унижений. И это черное бархатное платье, безусловно красивое, было куплено или сшито специально для того, чтобы она и начала свою новую жизнь красиво, с удовольствием. Чтобы, переехав в другой город, она постепенно стала его частью, понимаете?

Он хотел успокоить его, понял Владимир. Но слушал Реброва, на самом деле успокаиваясь. И был благодарен ему за великодушие и желание уменьшить его душевную боль.

— Для нее открывались новые источники удовольствий, — между тем продолжал, увлекшись темой, Ребров. — Театры, кино, какие-то творческие союзы… Вот почему вы встретили ее на литературном вечере. Не просто в кабаке в компании подвыпивших мужиков, а среди творческой публики. Там же читали стихи?

— Ну да…

— Согласитесь, далеко не каждый способен слушать и воспринимать стихи. Для этого у человека должен быть определенный настрой. Он должен хотеть этого и получать удовольствие. Вы-то сами как оказались там?

— Спрятался от дождя, — признался Владимир. — Я, кстати говоря, подумал сначала, что и она тоже попала туда по этой же причине, — ну, типа, шла в ресторан или театр и попала под дождь. Уж не знаю, почему я так подумал, наверное, судил по себе. Меня-то туда так просто вряд ли бы удалось загнать слушать стихи. Глупо, конечно. Она была слишком шикарно одета, а значит, готовилась к вечеру. И волосы ее были сухие, то есть дождь здесь ни при чем.

— Вы не заметили, она ни с кем там не общалась? Может, к ней подходил кто? Или, может, она кому-то из поэтов особенно активно хлопала?

— Нет, она вообще не хлопала. Она просто смотрела и слушала, и была спокойной. И не высматривала никого. Думаю, она действительно пришла послушать стихи.

— Ну вот и все объяснение! Вы так переживаете, Владимир…

— Да я просто с ума схожу!

— Смотрите, а то сопьетесь…

Владимир хотел сказать ему, что он не пьет, что просто сейчас он словно сорвался с оси и куда-то летит. Что все забросил, работу, какие-то свои дела… И не успокоится до тех пор, пока не найдет свою Нину.

— Скажите, вы никогда не слышали от Нины про золотую устрицу?

— Чего-чего? — переспросил Охотников, поморщившись, как если бы услышал какую-то отвлекающую от важной темы несуразицу.

— «Золотая устрица». Вы никогда не слышали эту фразу от Нины? Быть может, она любила устрицы какой-то особой породы, я не знаю… Я вообще в устрицах ничего не понимаю.

— Ну… мы заказывали устрицы в ресторанах, Нина пару раз жарила их дома, в масле… Но это были обычные устрицы, может королевские, крупные, но уж точно не золотые… Может, если бы она их так назвала, я бы услышал и запомнил. Нет, ни о какой золотой устрице я не слышал. А что?

— Она сказала своей подруге, мол, «запомни, Катюха, золотая устрица!»

— Вы виделись с ее подругой? Где? Надо полагать, в Рыбинске?

— Да, мой сотрудник беседовал с ней.

— Валерий, и что теперь? Где будете ее искать? — Владимир не мог понять, как теперь, когда все вопросы ему вроде бы заданы и ответы, в которых не содержится ни одой зацепки, Ребровым получены, с чего этот сыщик начнет свои поиски? Ничего же нет! Ничего! Москва, Рублевка и призрачный и совершенно нереальный план купить там дом — вот и все предварительные ориентиры для поиска. В какой-то момент ему стало даже жаль этого неопытного и совершенно растерявшегося сыщика.