Золотая устрица

«Но тогда убили бы меня быстро. Пух! И готово! Мне одной пули хватило бы. А так предполагалось долгое, развернутое зрелище. Глумление по полной программе».

Читая, он представлял себе Нину, голую, бегущую, раня нежные свои пятки о лесные колючки и сухую траву, а за ней не свору собак, а свору вооруженных, со звериным оскалом мужчин. Сердце его билось так, словно переместилось в горло.

«…Выступаю здесь в роли бедной учительницы литературы, запутавшейся в долгах и буквально утонувшей в них…»

Да что же это такое?! У нее, оказывается, были непомерные долги, а она ни слова ему не рассказала об этом. Не призналась, не попросила помощи!

Получается, что он был слепым и ничего не видел?!

«Мне предлагается заработать весьма оригинальным способом — пожить целый месяц в комфортных условиях, ни в чем не нуждаясь, под прицелом камер…»

Глупая девочка… Поверила? Да разве за это платят? За то, чтобы пожить в тепле и сытости под прицелом камер? Она разве не понимала, что это наверняка ловушка?

Когда он дошел до описания того, что рассказывала Нине об этом шоу ее подруга, Оля, он задался вопросом: неужели она тогда не догадалась, что от этого предложения надо отказаться, а от человека, который это предложил, бежать куда подальше!

«Оля, конечно, слукавила, когда говорила, что с мужчинами можно договориться или вовсе избежать близости. Человек, который озвучил мне условия моего проживания во дворце, сказал, что секс входит в условия и что все будет сниматься на камеру».

То есть она знала, что с мужчинами нужно будет спать, и все равно согласилась принять участие в этом шоу? Получается, что он, Владимир, совсем не знал Нину. Совсем. И, что самое для него обидное, она не увидела в нем близкого человека, которому можно было довериться и рассказать о своей беде.

И вдруг он вскочил и заметался по квартире — до него дошло, что все то, о чем пишет Нина, в прошлом! Ну конечно в прошлом! При нем-то она была совершенно здорова, и никаких признаков болезни или душевного расстройства он не наблюдал! Что же это получается? Что она пережила все то, о чем пишет, до встречи с ним. И вообще, что это он так распереживался? Он же еще не дочитал до конца!

Никогда еще он с таким интересом не читал, и, читая, постоянно представлял Нину.

Вот ее везут во «дворец», на глаза ее повязан черный платок. Но все не так просто, она, оказывается, договорилась с каким-то телевизионным каналом, чтобы о ее пребывании во дворце снимали еще одно шоу, чтобы получилась бомбическая передача о том, как развлекаются богатые люди. Двойное шоу.

Но тогда почему же в дневнике явно не хватает куска, где бы Нина описывала то, как она открывает, вернее, отпирает окна, с тем чтобы в дом могли проникнуть телевизионщики. Она забыла о них? Она была так впечатлена всем тем, что ожидало ее на месте, что забыла о своей безопасности и, главное, о людях, которые должны были помочь ей? Какой промах! Зато вспомнила про Олю.

«Но Олю же не убили! Она вышла оттуда живая и физически здоровая, разве что тронулась умом. Но это от впечатлений. Видимо, у нее и без того была слишком нежная психика и ей категорически нельзя было участвовать в такого рода мероприятиях».

Что же это получается? У Оли, значит, нежная психика, а у самой Нины? Она что, на самом деле ничего не боялась? Она не боялась, что вместо того, чтобы есть и спать, ей придется принимать участие в оргиях извращенцев? У нее что, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения?

Он, простой парень, принимал каждую строчку дневника за чистую монету!

И вдруг он прочел. Вот оно!

«Буквально до того момента, как я села в машину, я все еще надеялась на то, что шоу будет интересным и для меня, и что я найду в себе силы все преодолеть, со всем справиться и набраться впечатлений, но ближе к концу пути мне стало уже не по себе.