Золотая ветвь

Хотя для того, чтобы овладеть качествами павших врагов, первобытные народы чаще всего употребляют в пищу их сердце, это, как мы видели, не единственная часть человеческого тела, поедаемая с данной целью. Так, воины племен теддора и нгариго съедали руки и ноги убитых врагов, веря, что через них приобретают мужество и другие качества. Камиларои (Новый Южный Уэльс) вместе с сердцем съедали печень убитого смельчака, чтобы стать такими же мужественными, как он. В Топкине, если верить расхожему народному суеверию, печень храбреца делает храбрым всякого, кто ее отведал. С тем же намерением китайцы выпивают желчь известного разбойника, только что казненного. Даяки из Саравака, чтобы укрепить собственные руки и колени, объедали кисти рук и колени убитого врага. Члены племени толалаки, прославленные охотники за головами из центральной части Целебеса, чтобы набраться храбрости, выпивают кровь и съедают мозг своих жертв. Италоны Филиппинских островов, чтобы стать отважными, пьют кровь убитых врагов и съедают затылочную часть их головы и внутренности. С той же целью люди ефугао, другого племени с Филиппинских островов, высасывают мозг своих врагов. Каи из Немецкой Новой Гвинеи съедают мозг убитых врагов, чтобы обрести их силу. При вступлении на трон царька народности кимбунду в Западной Африке убивают храброго военнопленного, чтобы сам владыка и местная знать смогли отведать его плоти и набраться его силы и мужества. Прославленный вождь зулусов Матуана за свою жизнь выпил желчь тридцати вождей, народы которых он истребил, будучи уверен, что это придаст ему силы. Зулусы верят также, что, съев центральную часть лобной мякоти п бровей врага, они приобретут способность смотреть врагу прямо в лицо. Перед началом каждой военной кампании жители Минахасы на Целебесе брали волосы убитого врага и обмакивали их в кипящую воду, чтобы содержащееся в волосах мужество вышло наружу и воины могли выпить этот настой храбрости. Вождь в Новой Зеландии был атуа (то есть богом), но боги там подразделялись на могущественных и бессильных. Все, естественно, старались стать могущественными. Поэтому они ставили себе за правило присоединять к своей душе души других людей. Когда, например, воин убивал вождя, он тут же выдавливал ему глаза и проглатывал их, так как в этом органе якобы скрывается его божественность, или атуа тонга. Таким образом, он не только убивал врага телесно, но становился обладателем его души, так что с возрастанием числа убитых вождей возрастала и его собственная божественность.

Из вышесказанного нетрудно догадаться, почему первобытный человек так стремился отведать мяса животного или человека, который казался ему священным: ведь через это мясо он становился обладателем качеств и способностей съеденного бога. Что же касается бога хлеба, то зерно является его плотью, так же как кровью бога виноградной лозы является виноградный сок. Другими словами, вкушая хлеб и выпивая вино, люди в прямом смысле слова причащаются телом и кровью бога. Из этого следует, что питье вина во время обрядов бога виноградной лозы, хотя бы того же Диониса, является не простым оргиастическим актом, а таинством. В истории человечества наступает, однако, эпоха, когда людям здравомыслящим уже трудно представить себе, как это другим людям, находящимся в здравом уме, могло казаться, что, съедая хлеб и выпивая вино, они питаются кровью и плотью бога. „Когда мы называем хлеб Церерой, а вино — Вакхом, мы, — пишет Цицерон, — употребляем не более как общеизвестные риторические фигуры. Или вам на самом деле кажется, что на свете есть человек настолько безумный, чтобы искренне верить, что употребляемая им пища является богом?“

Глава LII УМЕРЩВЛЕНИЕ СВЯЩЕННОГО ЖИВОТНОГО