Золотая ветвь

Духи деревьев. Поклонение деревьям играло важную роль в Европе, в истории религии арийцев. И это вполне естественно. Ведь на заре истории Европа была покрыта безбрежными первозданными лесами, и разбросанные там и сям расчищенные участки представляли собой островки в океане зелени. Вплоть до 1 века до нашей эры к востоку от Рейна простирался Герцинский лес; протяженность его была огромной: германцы, опрошенные Цезарем, путешествовали по нему в течение двух месяцев и не достигали конца. Четыре столетия спустя этот лес посетил император Юлиан, и его уединенность, мрак и молчание произвели глубокое впечатление на чувствительную душу императора. Он объявил, что не видел ничего подобного во всей Римской империи. В нашей собственной стране34 в графствах Кент, Суррей и Суссекс леса представляют собой остатки огромного леса Андериды, покрывавшего некогда всю юго-восточную часть острова. Он, видимо, простирался на запад и там соединялся с другим лесом протяженностью от Гемпшира до Девоншира. Еще в правление короля Генриха II (1154-1189) граждане Лондона охотились на дикого быка и кабана в лесах Гампстеда. Даже при последних представителях династии Плантагенетов (XIV в.) число королевских лесов равнялось шестидесяти восьми. Рассказывают, что белка в Арденском лесу вплоть до нового времени могла, перепрыгивая с ветки на ветку, пересечь почти все графство Уорик.

Раскопки древних свайных построек в долине реки По показали, что задолго до расцвета, а может быть, и до основания Рима северная часть Италии была покрыта густыми вязовыми, каштановыми и особенно дубовыми лесами. Эти выводы археологов находят подтверждение в работах историков: в сочинениях классических авторов содержится множество ссылок на леса Италии, ныне исчезнувшие. В IV веке до нашей эры Рим был отделен от Центральной Этрурии Циминийским лесом устрашающих размеров, который Тит Ливий сравнивает с лесами Германии. Если верить этому римскому историку, ни один купец никогда не проникал в его непроходимые заросли, а когда один римский полководец, предварительно послав двух разведчиков обследовать его дебри, повел в лес свою армию и, продвигаясь по опушке лесистых гор, увидел у своих ног богатые поля Этрурии, это сочли неслыханным по своей дерзости подвигом. В Греции превосходные сосновые, дубовые и другие леса все еще произрастают на склонах высоких гор в Аркадии, украшая своей зеленью глубокое узкое ущелье, в котором река Ладон в бурном порыве сливается со священной рекой Алфей. До последнего времени леса эти отражались, как в зеркале, в темно-голубых водах уединенного Фенейского озера. Но это не более как остатки лесов, которыми в древности были одеты огромные пространства и которые в более отдаленную эпоху, вероятно, покрывали весь Эллинский полуостров от одного моря до другого.

На основании изучения тевтонских слов, обозначающих храм, Якоб Гримм35 сделал правдоподобное заключение, что древнейшими святилищами у германцев были естественные леса. В пользу наличия культа деревьев у крупных европейских народностей арийского происхождения имеются многочисленные свидетельства. Всем известно, что друиды у кельтов поклонялись дубам и что слово, которым они обозначали святилище, по происхождению и по значению тождественно с латинским словом nemus (роща или лесная просека), чей отзвук чувствуется в названии Неми. У германцев священные рощи были обычным явлением; поклонение деревьям не совсем исчезло и у их потомков. О том, насколько большое значение придавали этому поклонению в прежние времена, можно судить по жестокости наказания, которое по законам германцев ожидало всякого, кто осмелится содрать кору стоящего дерева. Преступнику вырезали пупок и пригвождали его к той части дерева, которую он ободрал; затем его вертели вокруг дерева до тех пор, пока кишки полностью не наматывались на ствол. Наказание это было явно направлено на то, чтобы заменить засохшую кору дерева живой тканью преступника. Действовал принцип зуб за зуб: жизнь человека за жизнь дерева.