Золотая ветвь. Исследование магии и религии

Если имя покойного совпадает с названием какого-нибудь предмета общего обихода, например животного, растения, огня, воды, считается необходимым такое слово исключить из разговорного языка и заменить другим. Этот обычай, очевидно, является мощным фактором изменения словарного фонда языка; в зоне его распространения происходит постоянная замена устаревших слов новыми. Эта тенденция была .отмечена в Австралии, Америке и других регионах. Относительно австралийских аборигенов известно, что у них «чуть ли не каждое племя имеет свой диалект. Некоторые племена называют детей именами природных объектов; когда умирает человек с подобным именем, оно выходит из употребления и для объекта изобретают новое название». Тот же автор приводит в качестве примера случай с человеком по имени Карла, то есть «огонь». После его смерти пришлось ввести для обозначения огня новое слово. «В силу указанных причин, -добавляет цитированный автор, — язык пребывает в состоянии постоянных изменений». Так же обстоят дела в одном из племен в районе залива Встречи в Южной Австралии: случись там умереть человеку по имени Нгнке (вода), и все племя должно в течение длительного времени пользоваться для обозначения воды другим словом. Этим, по предположению автора приведенного наблюдения, и объясняется, видимо, большое число синонимов в языке племен Виктории: их речь включает в себя постоянный запас синонимов, которые в период оплакивания покойного приходят на смену общеупотребительным словам. Если из жизни, к примеру, ушел человек по имени Ваа (ворона), в период траура никто не имеет права называть ворону waa, все называют эту птицу narrapart. Когда с бренной оболочкой расстался человек по имени Weearn (опоссум), его опечаленные родичи и соплеменники вынуждены в течение некоторого времени называть это животное более благозвучным именем mannungkuurt. Если же община погружалась в горе по случаю кончины почтенной дамы, носившей имя индюкового грифа (barrim barrim), обычное название индюковых грифов выходило из употребления и заменялось словом tillit tilliitsh. То же самое mutatis mutandis происходило с именами черного какаду, серой утки, журавля-гиганта, кенгуру, собаки динго и т.д.

В состоянии постоянной трансформации находился благодаря аналогичному обычаю язык абипонов Парагвая. У них, однако, слово, будучи однажды изъято из языка, более никогда не воскрешалось. Новые слова, по сообщению миссионера Добрицхоффера, ежегодно вырастали, как грибы после дождя, потому что все слова, имевшие сходство с именами умерших, особым объявлением исключались из языка и на их место придумывались новые. «Чеканка» новых слов находилась в ведении старейших женщин племени, так что слова, получившие их одобрение и пущенные ими в обращение, тут же без ропота принимались всеми абипонами и, подобно языкам пламени, распространялись по всем стоянкам и поселениям. Вас, возможно, удивит, добавляет тот же миссионер, покорность, с какой целый парод подчиняется решению какой-нибудь старой ведьмы, и та быстрота, с какой старые привычные слова водностью выходят из обращения и никогда, разве что в силу привычки или по забывчивости, более не произносятся. На протяжении семи лет, которые Добрицхоффер провел у абипонов, туземное слово «ягуар» поменялось трижды; те же превратности, только в меньшей степени, претерпели слова, обозначающие крокодила, колючку и убой скота. Словари миссионеров, в силу этого обычая, буквально кишели исправлениями: старые слова вычеркивались как устаревшие и вместо них вписывались новые. У многих племен Британской Новой Гвинеи имена людей совпадают по звучанию с названиями общеупотребительных предметов. Если произнести имя умершего, то его дух, по мнению местных жителей, возвратится, а так как никому не хочется вновь увидеть его среди живых, на упоминание его имени накладывается табу. Вместо него, когда речь идет об общеупотребительном термине, изобретают новое слово. В итоге слова постоянно исчезают и вновь возникают с измененными — иногда до неузнаваемости — значениями.