Золотая ветвь

Конечно, сдаваться он не собирался. Верховный Паладайн ясно дал понять, что казнит бывшего капитана, едва того изловят. Нет надежды на новый суд и новый поединок – он приговорен и может лишь оттянуть свой конец. А это значит, что надо уносить ноги. Но куда?

Изгнание – не самое приятное, что может случиться с орком. По своей природе орки общественные создания. Одним из видов казни как раз и была изоляция осужденного от себе подобных – никто не протянул более полугода, и, как правило, через месяц осужденные сходили с ума. Бывшего капитана запросто могут оттеснить в нижние пещеры и оставить там одного в твердой уверенности, что он погибнет в полном одиночестве. А этого Хауку не хотелось.

Он должен был жить – не только потому, что так велит родовая честь. Но и просто назло своим врагам. Он должен жить и бороться. Теперь у него нет другого выхода… Но, в самом деле, как он будет один?

Впрочем, это как раз не вопрос. Орки живут не только на территории организованной Верховным Паладайном империи. Во-первых, есть несколько областей, которые до сих пор сохраняют независимость от Паладайна и живут по своим законам. Кроме того, небольшие диаспоры орков есть практически во всех крупных государствах людей и подземников. Прославившись как солдаты, орки вместе с ограми и троллями стали самыми лучшими наемниками. Их нет только на территории Радужного Архипелага, государства эльфов…

Здесь мысли неожиданно дали сбой. Эльфы, с которыми орки последнюю тысячу лет прожили в состоянии войны. Мелкие пограничные конфликты и стычки на нейтральной «человеческой» территории то и дело перемежались локальными войнами. Никто не говорит этого вслух, но война, которая идет сейчас, развязана из-за Золотой Ветви – священной реликвии, которую оба народа по праву считают своей. Хаук по чистой случайности знает, что одна из волшебниц эльфийского народа, Видящая, сама придет к Золотой Ветви. Нужно лишь проследить ее путь.

Тут мысли Хаука второй раз дали сбой. Видящая ! Та девушка в пещере! Ласка! Та, которая – надо лишь подождать две недели, чтобы узнать, правда ли это,– возможно, носит его ребенка! Она должна умереть, ибо ее забрала себе Хайя. Дочь вождя разорвет соперницу на части из-за одного только подозрения… и ни за что не последует за изгнанником, объявленным вне закона. Для этого она слишком дочь своего отца.

А это значит, выбора у него нет. Придется действовать.

Крик «Помоги!» стоял у него в ушах и, казалось, вел по подземным переходам. Он шагал по нему, словно по незримой нити, и когда тот внезапно зазвучал не в памяти, а наяву, даже схватился за грудь – до того это соответствовало его ожиданиям.

– Кричи, кричи! – Хайя склонилась над распростертым телом эльфийки.– Никто не услышит твоих криков! Ты никому не нужна!

Ласкарирэль была прикручена к каменному возвышению, ее растянули между четырьмя вделанными в него по углам кольцам. Это не был алтарь в святилище духов, но здесь тоже имелся желобок для стока крови, и чаши для жертвенных даров стояли на видном месте. Девушка была полностью обнажена и чувствовала неровности камня каждой клеточкой своего тела.

Хайя склонилась над нею. В одной руке у нее был обсидиановый ритуальный нож, а в другой – игла. На кончике ее что-то матово поблескивало. Пленница знала , чем смазано острие, и это рождало в ее душе новую волну ужаса.

– Да, это именно то, о чем ты подумала,– пропела Хайя, заметив, что ее жертва не сводит глаз с иглы.– Ты будешь испытывать ужасную боль, но не сможешь умереть, пока я тебе не разрешу… Ты будешь молить меня о пощаде, но я еще подумаю, прислушаться ли к твоим словам!

Она провела иглой по телу жертвы от шеи до пупка и задержала руку чуть ниже, словно раздумывая, стоит ли касаться самого сокровенного.

– Интересно, что Хаук нашел в такой тощей рыбине, как ты? – подумала она вслух.– Ему нравятся настоящие женщины, из плоти и крови. А ты похожа на жертву многомесячной голодовки. Кожа да кости! Ты не сможешь даже выносить ребенка – на твоих костях совсем нет мяса. И жира!.. Хотя, говорят, вы, светловолосые ведьмы, владеете какими-то секретами, способными сводить мужчин с ума… Не поделишься? А я тогда убью тебя быстрее, чем намеревалась.

Ласкарирэль ничего не ответила – она была просто парализована страхом. Да и если бы девушка владела собой, это не помогло бы – кляп надежно затыкал ей рот. Она могла только мычать сквозь стиснутые челюсти.

– Что молчишь? – ухмыльнулась Хайя.– Сказать нечего? Ах да! Ты же не можешь говорить! Ну-ка, ну-ка…

С этими словами она ловко вытащила кляп, не забыв при этом, как бы случайно, поднести иглу к глазу жертвы. Девушка вскрикнула.

– Спокойно, спокойно,– улыбнулась молодая шаманка.– Я еще не колю… хотя… послушаем, как ты можешь кричать!

И она замахнулась ножом.

Надрез был неглубоким, но длинным. Нож прорезал кожу на груди, начиная от ключиц, и пленница завизжала от боли.

– Ого-го, какой у нас голосок! – замурлыкала Хайя.– Ручаюсь, ты можешь кричать и гораздо громче… А если мы вот так?