Золотая всадница

И она стала объяснять своему спутнику, каким она видит будущее Тиволи. Глаза ее блестели, на губах порхала грациозная улыбка, тонкая ручка, затянутая в перчатку золотистой кожи, повелительно указывала, где будет располагаться большой цветник, новый фонтан или романтическая беседка. Князю Михаилу показалось, что он попал в сказку. Его завораживало зрелище хорошенькой хлопочущей женщины, которая так толково всем распоряжалась. И когда она спросила, играет ли он в теннис, он, не задумываясь, ответил утвердительно, хотя до этого держал ракетку в руках всего два раза в жизни.

– Но сначала я собираюсь созвать друзей на званый вечер, когда все тут будет устроено по моему вкусу, – добавила Амалия.

Михаил огляделся и рискнул предположить, что на устройство уйдет не меньше трех месяцев. Амалия гордо вскинула головку и объявила, что через две недели все будет готово, и она готова держать пари по этому поводу. И хотя князь был вовсе не азартным человеком, он и сам не заметил, как согласился на пари.

– Но на что же мы будем спорить? – спохватился наследник.

– Ах, я совершенно в этом не разбираюсь! – вздохнула Амалия. – Спорить на деньги, по-моему, вульгарно. Знаете что? Давайте спорить на желание. Кто проиграет, обещает выполнить желание выигравшего. Разумеется, оно должно быть в пределах разумного.

Михаил опомнился. Столь странное условие связывало его по рукам и ногам, но Амалия смеялась так заразительно и, казалось, была в таком восторге от своей новой игрушки – Тиволи, что князь простился с молодой женщиной с большой неохотой. Он уехал в свою резиденцию, а Амалия отправилась распоряжаться насчет того, чтобы как следует почистили старый, заросший тиной пруд.

– И еще мне понадобятся фейерверки, – сказала она Петру Петровичу, который мрачно расхаживал по дому, заложив руки за спину.

– Фейерверки?

– Ну да. И лебеди.

Оленин внимательно посмотрел на свою сообщницу, но не заметил никаких признаков того, что она шутила.

– Вы собираетесь подать их на званом ужине? – спросил Петр Петрович замогильным голосом.

– Вы в своем уме? – рассердилась Амалия. – Как можно есть лебедей! Пусть они плавают в пруду, это же так красиво!

Оленин вытер холодный пот и поспешно откланялся. Отчего-то у него адски разболелась голова. Кроме того, он никак не мог взять в толк, каким образом преображенный парк, обновленный дом, лебеди и фейерверки приблизят их к заветной цели – русской базе в Дубровнике.

– Ну-с, – спросил король вечером у своего адъютанта, – что поделывает наша гостья, баронесса Корф?

– Ничего особенного, государь, – отвечал Войкевич, но его глаза смеялись. – Представляете, она купила Тиволи у Верчелли и решила все там переделать. Парк теперь выглядит так, словно там окопалась гвардия Наполеона, которая сдерживает атаки русской кавалерии. Кроме того, наша гостья заключила пари с наследником, что через две недели все будет готово, и обещает устроить по этому случаю грандиозный вечер.

– В самом деле? – изумился король. – Поразительная женщина! А каковы условия пари?

– Князь ничего об этом не сказал, – ответил адъютант.

– Ах вот как! – протянул заинтригованный Стефан, однако не стал развивать эту тему.

– Она ездит в желтой амазонке на желтой лошади, – донес Лотте Рейнлейн генерал Ракитич. – Грозится устроить из Тиволи Версаль. Сдается мне, она что-то задумала, только пока непонятно, что именно.

– Версаль? – протянула Лотта и задумалась. – А что, желтый цвет сейчас в моде?

Пока вся Любляна ломала головы над странным поведением баронессы Корф, обсуждая ее планы по превращению Тиволи в Версаль и ее невиданного скакуна, слуги князя Михаила заметили, что утренние верховые прогулки их господина делались все продолжительнее и продолжительнее. Объяснение нашлось очень быстро: наследник, который раньше галопом, не задерживаясь, проносился через парк Тиволи, теперь предпочитал ездить с толком, с чувством, с расстановкой и непременно заворачивал к замку, где вовсю кипела битва человека с природой. Амалия встречала своего гостя с неизменным радушием, и, хотя князь в глубине души был готов к тому, что рано или поздно она заведет с ним разговор на политические темы, его очаровательная собеседница, казалось, была поглощена только перестройкой Тиволи.

– Как вы находите эту статую? Не правда ли, она чудесна? Копия «Персея» Челлини, только не из темного металла, а из гипса. Мне очень понравилась эта вещь, когда я была во Флоренции. Она стоит там в портике рядом с площадью… Обратите внимание, какой тут Персей – совсем еще мальчик! Поразительный скульптор был этот Челлини, право… А теперь надо выбрать для статуи подходящее место.

И Персея начинали двигать, повинуясь указаниям Амалии, а она порхала вокруг, сверкала глазами, расточала улыбки, и было в ней что-то нездешнее, что-то от яркой диковинной птицы, которая неведомо как залетела в эти края. Князь Михаил смотрел на нее и тихо млел, не подозревая, что неподалеку человек Войкевича, переодетый садовником, тщательно отмечает про себя все нюансы бесед наследника с баронессой.