Золотко, или Принцесса для телохранителя

На меня даже бабушка так никогда не действовала!

— Конечно, — удовлетворившись моим примерным поведением, улыбнулся Кирилл Станиславович. — Но даже если так, мои люди не обучены блюсти девичью честь объекта. Это несколько… не наш профиль.

— Я заплачу вам большие деньги, — понимая, что парировать нечем, бабушка попыталась применить последний аргумент, обычно имеющий куда больший вес, чем все остальные. — Втрое больше стандартной расценки.

— Я в курсе, сколько стоят мои услуги, — просто усмехнулся Кирилл.

Намек был очевиден даже мне, довольно далекой от мира бизнеса личности. Как я поняла, Громов — лучший в своем деле. И как раз он, имея шикарную репутацию, деньги и связи, имеет редкое право выбирать своих клиентов. Он — их, а не они его.

У моей родственницы, кстати, мозги тоже работали.

— Что ж, — понимая, что надавить и уговорить мужчину не получится, бабушка, не став спорить, предприняла последнюю попытку. — Я понимаю. Однако не стоит забывать, что у Кристины есть жених. Он богат и влиятелен. И, как у любого человека нашего круга, у него есть соперники и конкуренты. Многие постараются не допустить, чтобы их брак, как и слияние наших компаний состоялись.

— Это уже другой разговор, — серьезно кивнул мужчина.

Я едва не подпрыгнула.

Что?

Я… я сейчас правильно уловила озвученную мысль? Меня… меня из-за этого брака убить могут?

Нет, я и раньше понимала, что не все так просто. Речь ведь шла о больших деньгах, но, причем тут я? Я ведь только бумаги подпишу, а потом своего так называемого мужа вообще почти видеть не буду, так мне объясняли! От меня ничего не зависит, я ни в чем не участвую, права голоса не имею… Но, выходит, что первым способом не допустить грандиозную сделку станет… мое убийство?!

Ни подставы, ни подделка документов, ни скупка акций, ни махинации или еще что подобное. А просто…

Я подняла пустой, невидящий взгляд на бабушку, чувствуя, как стук сердца глухо оборвался в груди.

Она знала? Она всё знала и всё равно упрямо толкала меня на это?

— Я рада, что вы это понимаете, — как ни в чем не бывало улыбнулась бабушка, абсолютно не обращая на меня внимания.

Так выходит… Аня была права? Во всем? От начала и до конца?

— В таком случае, я должен знать имя жениха, чтобы понимать, от кого именно может исходить угроза, — заметил Кирилл Станиславович, даже не посмотрев на меня. Впрочем, меня на тот момент вообще почти ничего не волновало — мозг просто отказывался принимать лишнюю информацию.

— К сожалению, его имя я не могу сообщить, пока не будет подписано первое соглашение, — отрицательно качнула головой бабушка, снова поджимая губы. И волновалась она не зря.

Вздохнув, мужчина вдруг произнес:

— Что ж, в таком случае… Боюсь, что мой ответ не изменится. Я привык работать, Эмма Леонидовна, и работать качественно. Ни одно охранное агентство не возьмется за вашу работу, не имея даже основной информации, и я не исключение. В ином случае, гарантировать вам положительный результат не сможет никто.

— Я слышала, что для вас нет ничего невозможного.

— Кто знает, — усмехнулся Громов, поднимаясь с кресла. — Люди склонны преувеличивать. Я не привык рисковать репутацией, берясь за дела, условия которых просто смехотворны. При всем уважение к вам, Эмма Леонидовна, я приехал сюда не в шарады играть. Не люблю действовать вслепую. Жаль, что мы не сумели договориться — к сожалению, мне пора, могу опоздать на рейс. Если ваше мнение изменится и условия станут более приемлемыми, вы знаете, как меня найти. Всего хорошего.

— Я провожу вас, — кивнув с заметным трудом, бабушка поднялась из-за стола, пока я сидела в кресле, еще не до конца осознав, что только что произошло. Мельком зацепила смеющийся взгляд мужчины, когда он протянул мне руку, да и только.

Крепкое пожатие вернуло силы лишь частично и потому, когда закрылась дверь, оставляя меня в одиночестве, я спрятала лицо в дрожащих ладонях. Меня трясло, и трясло сильно. Но уже не от боли, обиды или разочарования… а от злости.

От самой настоящей, натуральной и пугающей злости — свою бабушку в этот момент я просто ненавидела.

Я все могла ей простить, а не простить, так попытаться хотя бы принять и забыть. Хотела пойти ей навстречу, как-то договориться, помириться, стать, наконец, нормальной семьей, но…

Но мне только что ясно как никогда дали понять, кто я для нее на самом деле.

Треснув кулаком по подлокотнику так, что костяшки пальцев заныли, выругавшись вслух, я поднялась, приближаясь к входной двери. Мой родственница… нет, бывшая родственница не уходила далеко, скорее всего просто попыталась поговорить с Аниным дядей наедине в коридоре. Судя по всему, разговор не удался, потому как не успела я пересечь кабинет, как бабушка уже входила внутрь.

Я остановилась напротив нее, с холодным равнодушием и кипящей яростью в груди вглядываясь в знакомое с детства лицо. В эти многочисленные морщинки вокруг глаз, тонкие, всегда аккуратно накрашенные губы, высокие скулы с редкими пигментными пятнышками… Смотрела и понимала, что родного не осталось ничего.