Золото

Таким образом, многие миллионы тонн породы, содержание золота в которой находилось в пределах между четырьмя и восемью пеннивейтами на тонну, находились вне досягаемости человека до того момента, когда будет повышена цена на золото.

Огромное количество рудников с резервами, исчисляемыми миллионами рандов, не могли работать, так как содержание золота в руде не превышало магическую цифру «восемь». Эти рудники стояли заброшенными, ржавчина поедала их копры, железные крыши цехов медленно проседали. Возросшие производственные расходы лишили их жизни, они были обречены, и причиной этого стали два слова:

НЕПРОМЫШЛЕННАЯ РАЗРАБОТКА

«Сондер дитч» работала с породой, содержание золота в которой находилось в пределах двадцати – двадцати пяти пеннивейтов на тонну. Она была богатой, но могла быть еще богаче.

Раздался стук в дверь.

– Входите! – крикнул Род и взглянул на часы. Уже девять часов. Время еженедельной встречи руководителей всех подразделений.

Они вошли по одному и парами. Их было двенадцать. Это были солдаты первой линии обороны, боевые офицеры Рода. Они спускались вниз каждый день, каждый в свою секцию, и непосредственно руководили атакой на скалы.

Пока они разговаривали между собой, ожидая начала совещания, Род внимательно рассмотрел каждого и вспомнил о словах Германа Коха из компании «Англо-Американ»: «Горное дело – жестокая игра, и она привлекает подобных себе людей».

Это были люди именно такой породы, физически и умственно жесткие, и Род вдруг понял, что и он принадлежит к этой породе. Нет, не только принадлежит, но и является лидером. С чувством гордости и расположения к этим людям он начал совещание:

– Итак, послушаем ваши жалобы. Кто первый разобьет мое сердце?

Есть люди, наделенные талантом управлять другими людьми и добиваться от них максимальных результатов. Род был именно таким человеком. Причем высокий рост, повелительный голос и сердечный смех не являлись в этом случае главными. Требовались особый магнетизм, личное обаяние и непогрешимое чувство времени. Под его председательством совещание иногда перерастало в перебранку, но все замолкали и согласно кивали головами, когда начинал говорить Род.

Они знали, что он такой же жесткий, как и они, и уважали его за это. Они знали, что в его словах всегда есть смысл, и потому слушали. Знали, что он выполняет свои обещания, и потому не беспокоились. А еще они знали, что, приняв решение, он не отступит, и потому каждый знал свое место.

Каждый из этих руководителей выразил бы свое мнение скупо: «Айронсайдс – настоящий мужик». Такие слова были равнозначны благодарности президента.

– Отлично, – закончил совещание Род. – Добрых два часа вы только мололи языками. А теперь, если не возражаете, отрывайте задницы от стульев, спускайтесь вниз и начинайте выдавать породу.

15

Пока руководители планировали работу на неделю, их подчиненные уже работали глубоко под землей.

На восемьдесят седьмом уровне по тускло освещенному штреку шел похожий на огромного медведя Ковальский. Лампу на каске он выключил и двигался неожиданно бесшумно для человека таких габаритов. Впереди он услышал голоса, остановился и прислушался. Не было слышно скрежета лопат, никто не перекидывал породу, и неандертальские черты лица Ковальского перекосила гримаса ярости.

– Ублюдки, – едва слышно пробормотал он. – Думают, что я в забое. Думают, что могут сидеть на жирных задницах и не ворочать камни.

Он снова двинулся вперед – медведь на кошачьих лапах.

– Сейчас поймут, что ошибаются.

Он вышел из-за поворота штрека и включил лампу. Трое горняков были поставлены им здесь убирать щебень и камни с пола и грузить их в вагонетки. Двое сидели, прислонившись к вагонеткам, и курили, третий рассказывал им, как хорошо попил пива на прошлое Рождество. Лопаты и кувалды валялись у стены.

Все трое замерли, как только их коснулся луч лампы Ковальского.

– Так! – взревел Ковальский и, схватив могучей рукой одну из кувалд, одним движением сбил ее с рукоятки. В руках Ковальского оказалась четырехфутовая палка из отборного железного дерева. – Ты, босс-бой! – Он схватил за горло ближайшего банту. Одним рывком он бросил его на колени и потащил по штреку. Даже в ярости Ковальский позаботился о том, чтобы сделать все без свидетелей. Двое оставшихся горняков замерли в ужасе, они не могли пошевелиться, тем более помочь товарищу, крики которого доносились из темноты.

Первый удар гулко разнесся в замкнутом пространстве штрека, за ним последовал душераздирающий крик.

Следующий удар, следующий крик.

Удары следовали один за другим, крики превратились в стоны, слабые рыдания, потом стихли совсем.

Ковальский вернулся один, он сильно вспотел, а рукоятка кувалды в его руке блестела от свежей крови.

Он бросил ее к ногам горняков.

– Работать! – рявкнул он еще раз и ушел, огромный и похожий на медведя, по темному штреку.

16

На сотом уровне Джозеф М’Кати поливал водой и подметал пыль под гигантским конвейером. Джозеф занимался этим уже пять лет и чувствовал себя уверенно и счастливо.