Золото

Это становится уже слишком! Hа следующий день старикан уже сидит в дыре с катиадорой. Он проводит целые дни в воде, там, где лопата уже не поможет, добывает граммов десять в день - свой шестикратный дневной заработок - и держит рот на замке. К тому же он воришка, и за ним следует присматривать: сидящий на камне в метре от него Hиколя не спускает со старика глаз. Это постоянное присутствие и новая работа дают ему понять, что сейчас он в немилости; Hизаро вечно жалуется на судьбу, но я отсылаю его работать. Сначала-то у меня было намерение дать ему хорошую должность, но его ежедневная похвальба и совершеннейшая неспособность что-либо делать меня уже замучали. Он мне ни для чего не нужен. Мне казалось, что его тридцатипятилетний опыт жизни в горах будет мне полезен, но оказалось, что я знаю гораздо больше - так что, пускай сдыхает.

* * *

Барбароха пригласил меня к себе на цыпленка, и я очень даже прекрасно знаю, о чем он хочет со мной говорить. Увидав такие количества золота, наверняка он укрепился во мнении: что следовало бы лучше со мной поторговаться: теперь же наверняка нашел в себе смелость: чтобы представить свои новые требования. Конечно, я мог бы дать ему чуточку побольше, но тогда не будет причины успокоиться на этом; а кроме того, сумма, которую я выплачиваю ему ежемесячно, уже и так слишком достаточна для местного уровня жизни, к тому же каждый день он еще бесплатно у меня ест и пьет. Я был бы готов помочь ему открыть пульперию, но ни на колон не увеличу определенной заранее суммы. Теперь приходится думать, как это дать ему ненавязчиво понять.

Как я и предполагал, после пяти минут болтовни про погоду он изливает на меня целое ведро личных претензий. Да к чертовой бабушке! Что за идиот! Что ж, тем хуже для него. Под руку мне попадается полено, и я изо всех сил даю ему им по шее; Барбароха падает на колени. После второго удара ему уже хватает. Наша "беседа" вызвала приличный шум. Барбароха лежит и не шевелится. Не хватало еще, чтобы он врезал дуба. Мне даже не хочется прикасаться к нему, чтобы привести его немного в чувство, посему ничего умного, как нассать ему прямо на рожу мне не приходит. Он все равно не шевелится. Хватаю котелок, в котором варится куриный супчик, и выливаю содержимое ему прямо в рожу: кипящее варева делает свое дело, к моей превеликой радости Барбароха визжит, как будто с него живьем сдирают шкуру. Беру его ружье и разбиваю приклад о стенку, затем, уже с помощью молотка, разбиваю затвор, спусковой механизм и курок. После чего выхожу из дома, оставляя Барбароху дергаться по полу. Мне где-то даже печально - супчик, похоже, был весьма вкусным.

Возвратившись к себе домой, сажусь на своем привычном месте перед обедающими рабочими.

- Чита, у тебя неплохие отношения с Барбарохой, так что сходи к нему. Передай этому сукину сыну, что больше я не желаю его видеть ни здесь, ни на реке, и вообще, чтобы он не попадался мне на глаза. Да, раз ты уже пойдешь туда, заберешь с собой лампочку и провод.

После этого обращаюсь уже ко всем остальным:

- С этой минуты Барбароха перестал быть нашим приятелем. Ни ему уже нельзя сюда приходить, ни кому-либо из наших нельзя ходить к нему, ясно? Если увидите его свиней возле нашего дома, немедленно вышвыривайте, бардак мне здесь не нужен.

Вечером Чита, который сходил к Барбарохе, описывает его состояние, что тут же вызывает общее веселье.

Утром, когда все мы завтракаем, вижу, что лошади Барбарохи нет на месте: хозяин явно отправился за мусорами. Размышляю, как его за это наказать, как тут один из подсвинков Барбарохи сует пятачок в кухонные двери. Я поднимаюсь и к всеобщему изумлению палю в него из пистолета. Марсела хохочет, зато обе толстухи ошарашены, потому что на Оса животные ходят где угодно, и каждый почитает соседскую собственность.

- Выпотрошите его, - приказываю я им. - Это нам подарок от Барбарохи.

- Но мы не умеем.

- Заодно и научитесь. Так, Уайт, Чиче, Кунадо, идите за досками, оставшимися у Барбарохи, теперь они принадлежат нам.

Поросенок жирный, и вечером у нас праздник. Мяса много, опять же, людям весьма нравится мой способ покупок. Они счастливы, потому что завтра и послезавтра, в субботу и воскресенье, я даю им первые полноценные выходные: сам я чувствую легкую горячку, и мне кажется, что приближается приступ малярии. Ужин в самом разгаре, как вдруг появляется Тонио, один из сыновей Низаро, и сразу же подходит ко мне.

- Добрый вечер, Дон Хуан Карлос.

- Добрый вечер, Тонио, что случилось?

- В Гуарро приплыло несколько человек: Герман Вайнберг, Орландо Каракас и Пабло Гарсия. Они хотят, чтобы ты выслал людей с лошадьми, причем, именно сегодня, чтобы завтра они смогли подняться наверх. Кроме того, им нужны люди, чтобы грузить вещи. И, опять же, немедленно.

- Не спеши. Что это еще за дело? Если хочешь, можешь возвращаться, но сам. Передай этим болванам. что все это я вышлю завтра, а сейчас мы все отдыхаем; ага, и прибавь, что здесь люди работают.

* * *