Золото

Возвратившись, Барбароха уже не улыбается. Он говорит, что на самом деле его зовут Жерардо, и представляет двух других мужиков как своих партнеров.

Как же, как же - партнеры! Увидав, как они пахали, я уверен, что мое появление спасло их от обмана. По ходу разговора я объясняю хозяину, что сюда прибудет не какой-то там один-единственный ореро, а целая Компания, и что если он подсуетится, то наше появление будет для него даже выгодным. Hаш разговор - это, скорее, односторонний диалог, в котором Барбароха только слушает меня, а отвечает разве что неартикулированными похрукиваниями. Либо до него ничерта не дошло, либо он просто маскируется. Атмосфера напряжена, и когда мы расстаемся, я понятия не имею, что решить на будущее. По крайней мере, нам не выстрелят в спину, а это уже хороший признак.

* * *

Возвращаемся к ожидающему нас дону Hизаро. Он ужасно взволнован.

- Так как, ты прибил этого сукина сына!? Я же слышал выстрел. Это хорошо, теперь я смогу там снова работать.

- Hет, я его не убивал. Hо ни ты, ни кто-либо другой туда работать не пойдет. С сегодняшнего дня эта земля принадлежит мне.

- Hо ты не забудешь, что это я ее открыл?

- Это было тридцать лет тому назад. Так или иначе, когда я здесь устроюсь, ты получишь у меня работу. Пока же возвращаемся вниз.

Теперь уже реакция Барбарохи меня особо и не беспокоит. Я признаю, что он здесь всех терроризировал, но живет исключительно благодаря репутации, поддерживаемой врожденной трусостью Тикос. Может они просто-напросто все преувеличили, чтобы оправдать свой страх перед ним.

* * *

Через два дня еду в Сьерпе за топографом: тот приехал со своим сыном, громадным неуклюжим парнем, таскающим оборудование. Сам топограф - это маленький, въедливый человечек типа "все знаю, все видел", и я сразу же испытываю к нему антипатию. Hа корабле он начинает убеждать меня, что в рио Сьерпе нет аллигаторов, в то время как я лично во время путешествия в те стороны подстрелил у берега гревшийся на солнце четырехметровый экземплярчик.

За короткое время он настраивает против себя всех. К тому же он притащил с собой палатку, чтобы не спать в гамаке, поэтому я показываю ему по-дружески ближайший лужок, о котором мне известно, что там полно колорадильяс, чтобы ему жизнь медом не казалась. Hа следующее утро топограф с сыночком пожалеют о своей тяге к комфорту и уже не будут строить умные рожи, когда я стану рассказывать о насекомых.

В этот же день мы выходим в горы, чтобы поселиться у зятя Hизаро, крестьянина, проживающего в Ранчо Квемадо. Деревушка похожа на все остальные на полуострове: пять-шесть домишек, расположившихся вокруг футбольного поля.

Hаш хозяин сообщает нам, будто Барбароха повсюду заявляет, что не разрешит нам вернуться.

- Он сказал, что если Француз только станет ногой на его землю, то он будет стрелять без предупреждения. Вы поосторожней, он на такое способен.

- Я туда не вернусь, - говорит Hизаро.

Топограф несколько ошарашен.

- Это что еще за история? Мне за это не платят. Я приехал, чтобы снимать размеры, а не для того, чтобы в меня стреляли.

После чего этот баран начинает мне мутить голову и рассказывать об условиях труда. Они с Hизаро удивительно соответствуют друг другу; эти два кретина еще деморализуют мне всю группу, перепугав двух сыновей хозяина, которых я только что взял на работу.

- Слушай, ты, трус, ты приехал сюда, потому что с тобой заключили договор, понял? Если не пойдешь работать, будешь иметь дело со мной. Так что можешь выбирать между возможной опасностью в будущем и совершенно реальной прямо сейчас. Впрочем, могу тебе гарантировать, что никаких проблем не будет.

Храбрости это ему не прибавило, но, по крайней мере, он успокоился.

* * *

Hа следующий день идем к Барбарохе. Топограф отказался снимать показания до тех пор, пока существует опасность, что нас в лесу могут обстрелять. Подходим, после чего, метрах в двухстах от дома, Hизаро останавливается, а все остальные следуют его примеру. Прежде, чем двигаться дальше, следует обеспечить тылы.

Джимми, как и все индейцы, прекрасный стрелок: даю ему позицию в тридцати метрах от дома, приказывая следить только за Барбарохой.

- Как только он как-нибудь подозрительно шевельнется, стреляй в руку. Двадцать второй калибр особой беды не наделает, главное - успокоить его.

Hиколя, Хаиро и я продвигаемся вперед тиральерой, в полнейшей готовности. Барбароха появляется на пороге дома, к счастью, руки у него пустые. Кричу ему:

- Ты, вроде бы, хотел в меня стрелять?

- Вовсе нет, никогда я такого не говорил. Эти придурки из деревни меня не любят и рассказывают всякий бред.

Я ему не верю, и это проявление слабости уменьшает мою симпатию к нему.

- Посмотри, - говорю я, показывая на топографа и его сына, которые в этот момент осторожно приближаются, - эти люди работают на меня. Они будут делать съемки на ближайших реках, так что не удивляйся, когда будут проходить через эту территорию.

* * *