Золото

Элисон не захотела принять дар; кольцо напоминало ей о несчастной любви. Она даже не вынула его из конверта. И кольцо потерялось. Во всяком случае, она его больше не видела. За сорок пять лет счастливой супружеской жизни она вспомнила о нем от силы раз пять. Кольцо, разумеется, не потерялось. В определенном смысле, ничто не теряется. Элисон засунула конверт в каталожный ящик. Там его нашла уборщица. Она завернула его в салфетку и положила в шкатулку, которую убрала в буфет, выкрашенный ярко-зеленым лаком. Когда в помещение пришли декораторы, они перенесли буфет в комнату, которой никто не пользовался. Была заказана новая мебель. Старую мебель отправили родственникам, выдвижные ящики опустошили и заполнили другими вещами. Золотое кольцо попало в антикварный магазин, где его за несколько марок купила дочь лавочника, чтобы через неделю благополучно потерять. Семнадцатилетняя растяпа, которой кольцо было великовато, оставила его в театре, на умывальнике в дамской комнате. Там его нашла уборщица и положила на стол кассирше – на тот случай, если к ней обратится владелец пропажи. А в результате муж кассирши подарил это кольцо девице из кордебалета, которая за это позволила поцеловать себя в губы и даже слегка потискать. Позже балерина продала кольцо, чтобы купить хлеба, чаю и кружев. Далее оно попало к ювелиру. Тот удалил гравировку и добавил камушек по заказу некоего инвалида, но тот его так и не забрал. В апреле 1944 года после годовой налоговой проверки кольцо и другие драгоценности были реквизированы и положены в банковскую ячейку. На этом запутанная биография нашего кольца закончилась. После переплавки оно стало частью золотого слитка и совершило путешествие сначала в Баден-Баден, а затем в Больцано, в черном «Мерседесе» лейтенанта Густава Харпша, которому, кстати, тоже было не суждено сочетаться браком по большой любви.

Золотое перо

Рихард Самуэль Хартманн написал золотым пером роман под названием «Стыд», по-немецки «Scham». На первый взгляд это была история христианина, арестованного за любовь к евреям и, в частности, к сорокалетней вдове Марте. Но правильнее, хотя не столь сочувственно по отношению к автору, этот роман стоило бы назвать смесью порнографии и политической провокации. Читателю он подавался как бестселлер для любителей политики «клубнички». После публичного сожжения книги в Нюрнберге, прямо перед издательством на Максфельдштрассе, 27, Рихард Хартманн, словно в насмешку над законом единоверцев, взял себе в любовницы христианку. Еврейская община сурово осудила его поступок. Рихард, в свою очередь, обвинил общину в трусости, сеющей семена раздора между людьми одной веры. Местное гестапо забавлялось, наблюдая за тем, как евреи ссорятся друг с другом. Они могли схватить писателя в любой момент, но, не желая делать из него ни мученика, ни героя, предпочитали арестовать его по какому-нибудь пустяку, связанному с технической неисправностью машины. Задержать его за превышение скорости значило привлечь ненужное внимание к его привилегированному образу жизни. Было созвано совещание, чтобы придумать совсем уж малозначительную придирку. Один в качестве таковой назвал отклонения в работе «дворников», другой – слишком удобную кожаную обивку сиденья, что может усыплять водителя, третий – потерю управления вследствие прикладывания к фляжке с питьевой водой во время ожидания на светофоре.

В конце концов писателя арестовали за непристойное поведение на дороге. Он съехал на обочину шоссе, чтобы любовница сделала ему минет.У писателя забрали золотое перо, а его самого бросили в тюрьму. Ему отрезали пальцы на правой руке, а заодно уж и на левой, чтобы он не вздумал вернуться к писанине. Ему отрезали член, чтобы он не вздумал вернуться к любовнице-христианке и вообще к какой-либо любовнице. Он умер от заражения крови. Золотое перо несколько недель пролежало на столе начальника дорожной полиции. У него была мысль поместить его в рамку вместе с фотографией и автографом писателя. Нечто подобное он видел перед войной в витрине магазина мужской одежды в Амстердаме – это была мемориальная композиция, связанная с именем голландского писателя Мультатули. А может, сделать посмертную маску знаменитого еврейского автора и поместить в рамку вместе с золотым пером? Позвонили гробовых дел мастеру, но пока он приехал со своими восковыми формами, золотое перо успели украсть – то ли ценитель прекрасного, то ли обыкновенный вор, которому неожиданно подфартило.

Куда исчезло тело писателя, неизвестно, так что поставить памятник на его могиле не представляется возможным. После войны его племянник, единственный прямой родственник, попытался предъявить свои права на авторские гонорары. В некоторых букинистических лавках иногда можно найти этот роман на немецком или английском. Встречается и русская версия, правда, под другим названием; если перевести его обратно на английский, то получится «Трудная добродетель».