Золото

- Обыкновенная девушка… Так, так, так… Ничего особенного… - задумчиво протянул секретарь обкома и, обернувшись к генералам, весь сияя своей юношеской живостью, которой у него, казалось, было с избытком, широко улыбнулся белозубой улыбкой: - Вот то-то и есть, что ничего особенного! Обыкновенная, ничем не примечательная девушка, обыкновенные парни, обычный случай. В этом самое необыкновенное… Вот, товарищи генералы, полюбуйтесь-ка на этот документ. Тоже обычный документ и по форме, вероятно, составленный. Но на чем? На «листках ударника» и на «похвальных грамотах». Где? Во вражеском тылу, в лесной глуши. У человека капитализма в таких условиях, наверное бы, клыки и хвост выросли. А они опекали ценности, которые им никто не поручал… Погодите, станем богаче, восстановим областной музей, который фашисты сожгли, - я прикажу этот документ на самой видной витрине положить. Под стеклом хранить как интереснейший документ военных лет.

- А вы о их завещании не слышали? - спросил комдив, вытаскивая из планшета старую записную книжку с продолговатой дыркой, проколотой штыком. - Тоже вот возьмите для вашего музея. Учтите, что все это написано людьми, умиравшими от цинги и голода, без всякой надежды на то, что их выручат.

В записную книжку был вложен засиженный мухами портрет колхозницы, прижимавшей к себе пестрые телячьи мордочки.

Член Военного совета на миг залюбовался красивым женским лицом, ласковым и в то же время строгим.

- Кто это?

- Девушка говорит, это какая-то колхозница. Она тоже несла ценности, а потом их приняли вот эти партизаны, - пояснил командир дивизии, указав на людей, спавших на нижних нарах.

- Эстафета! - усмехнулся секретарь обкома, разбирая каракули в блокноте.

Один из офицеров придвинул ему карбидную лампу.

- Молодцы! Аж в слезу шибает, когда читаешь, - сказал секретарь.

С верхней полки раздался глубокий вздох, послышалось шуршание жестких простынь. Тихий, но звучный голос спросил:

- Доктор, вы здесь?… Как они, как их здоровье?

- Спят, спят, моя хорошая, спят. И вы спите, не разговаривайте, - ответил звучный альт врача. - Не думайте о них, им уже лучше.

- Нет, вы правду говорите? Ой, кто это там?

Находившиеся в блиндаже, как по команде, обернулись на голос. Член Военного совета, сверкающий серебряным, аккуратно подстриженным бобриком, и полный секретарь обкома, и высокий комдив, и банковский работник с пустым рукавом, и офицеры, и часовой - все бывалые, много видавшие, много пережившие люди смотрели туда, где над бортиком нар поднялось худое девичье лицо, где в полутьме из-за длинных, с загнутыми концами ресниц светились большие, круглые усталые девичьи глаза.

Секретарь обкома и генералы двинулись было к нарам, но были остановлены строгим взглядом врача.

- Эти товарищи приехали по поводу ценностей. Не беспокойтесь, родная, спите себе… Ваши вне опасности, - сказала подполковник медслужбы и погладила девушку по голове.

- У нас в областном городе еще не восстановлены электросеть и водопровод. Придется, пожалуй, для дальнейшего лечения отослать их в Москву, - задумчиво сказал секретарь обкома.

- О Москве и слышать не хотят, - усмехнулся комдив. - Я говорил с ними, когда их сюда привезли. Предлагал с санитарной машиной отправить на аэродром, прямо с колес - на крылья, туда. Где там! Все трое в один голос: «Никуда с фронта не поедем!» Просят сразу же, как только поправятся, забросить их обратно в лес, к партизанам, в их отряд… И всё просили радировать командиру отряда, что задание его они выполнили и ценности доставлены.

- Ух, народ! Эти жить будут! - громко произнес член Военного совета, но, боязливо оглянувшись на нары, снизил голос до шепота: - А из какого они отряда? Где этот отряд дислоцируется и действует, не узнавали?

- А вот разрешите доложить, - тем же больничным, осторожным шепотом ответил комдив. - Я тут отметил на карте. Это за разгранлинией нашей армии, на пути у правого соседа… Говорят, сосед за эти дни здорово рванул на запад?

Стараясь действовать как можно тише, он стал развертывать необжитую, новую часть карты, сухо хрустевшую жесткой глянцевитой бумагой.

- Тут вот, в лесу, у этой балки. Здесь близко гурты какого-то колхоза зазимовали. Так вот они рассказывают: когда отряд, действовавший вот здесь, в районе Узловой, был оттеснен со своих баз лесным пожаром, командир взял направление вот сюда, за реку, к колхозным гуртам. Та красавица, что на снимке, - оттуда…

- Позвольте, какие гурты? О каких гуртах речь? Не о колхозе «Красный пахарь»? - живо спросил секретарь обкома, заглядывая в карту через плечи военных.

- Возможно, названия не помню, - ответил комдив, очерчивая на карте лесную балку. - Вот здесь разместилось стадо, и сюда направлялся партизанский отряд. Это последнее, что они могли о нем сообщить.

- А отряд не железнодорожников? Не Рудакова с Узловой, не помните? - допрашивал секретарь обкома, все более и более оживляясь.

- Вот это помню: точно железнодорожников, точно Рудакова! - обрадовался комдив. - Этот, высокий-то, партизан Железнов, как раз из этого отряда…