Золото абвера

Только сейчас прожив на земле половину своей жизни, начинаешь понимать, как эти горки, схожи с человеческой судьбой, отражающей ее с зеркальной точностью. Плавные подъемы в самом начале, и всевозможные взлеты, падения. Даже мертвые петли, на всем протяжении жизненного пути были гарантированы ей. Девчонки от ужаса визжали, не своим голосом обдуваемые ветром бешеной скорости. Пацаны старались эмоций накатившего страха не выдавать, и, схватившись за поручни, героически мычали и улыбались, в такт своим подругам. В те минуты, они скрывали в натянутых улыбках, истинное состояние души и тела, которые пронизывал животный ужас.

Настоящих русских парней, не стоило уговаривать, так как желание женщины есть желание Бога, это был их жизненное кредо. Они могли за день, просадить все заработанные деньги, чтобы показать не только свой талант и мастерство, но и удовлетворить безграничные девичьи капризы. Встав на пару, на огневом рубеже тира, друзья стали с такой скоростью крошить макароны, что это привлекло внимание многих отдыхающих бюргеров. Они плотным кольцом окружили ребят, и восхищением, затаив дыхание, наблюдали за их азартной и мастерской стрельбой.

Девчонки, поддерживаликаждая своего парня, и неистово болели за них. Они подавали пульки и целовали в щеку, после каждого удачного выстрела. Такое внимание и соучастие настолько тронули ребят, что на протяжении целого часа стрельбы, ни кто не уступил друг другу и не сделал ни одного промаха. Когда все «макароны» были разбиты, положили винтовки и пожали друг другу руки. Гром оваций и народного удовлетворения прогремел незамедлительно, и это был настоящий триумф. С гордым чувством победителей, они всей командой, поблагодарили зрителей, за искреннюю поддержку.

Под всеобщий гул ликующего народа, и бурные аплодисменты болельщиков, из тира, вышел пожилой немец. Он поблагодарил их и в качестве заслуженного приза, вручил друзьям две новеньких пневматических винтовки. При этом он долго говорил, что такого класса стрельбы, он за все время работы в тире, никогда не видел. Они достойно и заслужено получают свои награды. Но награды для них были тогда рядом. Эти «награды» смеялись и по детски прыгали, хлопая в ладошки.

Керстин и Мануэла от счастья даже прослезились, и, почувствовав великую гордость за своих парней. Они страстно обняли их, и одарили таким поцелуем, что это вызвало одобрительный восторг у публики, не менее эмоциональный, чем их мастерская стрельба. Жаль было, что время неумолимо неслось вперед, и оставались считанные часы такого удавшегося свидания.

Скоро совсем скоро, пора было отправляться в обратный путь, но абсолютно невозможно было себе представить, что посещение столицы, обойдется без жареных Баварских сосисок с кислой немецкой горчицей. Этот вкус как вкус первой любви сохранится в их памяти на долгие годы. Он всегда будет напоминать о счастливых минутах. О берлинских улицах, о счастливых улыбках своих подруг, да и просто прохожих, которые, глядя на целующихся влюбленных, искренне завидовали их молодости. Но радость свидания, по закону подлости, в самый интимный момент, была омрачен нежданно — негаданно нарисовавшимся контрразведчиком. Видно тот был не на шутку, и до глубины души озабочен судьбой подопечных, во враждебной обстановке. Узнав их, он вида не показал, так как видимо в силу служебного рвения, находился в «засаде». Вероятно, что в минуты прелюбодеяния вдали от жены, он делал вид, что выслеживал врагов коварного империализма. От того «Винипух» скировать себя, никакого права не имел. Друзья, предчувствуя задушевную беседу, в ближайшее время, в один миг потеряли настроение, и скрыть от девчонок уже этого не могли. Девчонки ничего, не подозревая, оставались, так же веселы и счастливы, но до поры — до времени, пока они не ощутили душевный дискомфорт. Который мелкой дрожью подобно заливному на блюде, тряс колени их героев.

— В чем дело мой дорогой принц — спросила Керстин Сергея.

— Мы что — то, не то сделали?

— Нет, вы, тут не, причем это наше личное — ответил Серж, с задумчивой миной на лице.

— Что случилось Сергей, почему ты такой скучный?

— Это уже не важно, нам нужно уже ехать, мы следующий раз повеселимся еще круче.