Золото Аида

Ожидая официанта, команда рассматривала все прибывающих посетителей – пустующих столов почти не осталось.

– Интересно, – сказал Валентин, – они каждый день тут всем городом по ресторанам столуются? Вроде ж говорили – кризис в стране.

– Сегодня в Греции праздник. – Феликс собрал все меню и сложил стопкой на краю стола. – Двадцать восьмого октября страна празднует день «Охи».

– И что это за день? – Подперев ладошкой подбородок, Арина смотрела на своего директора, который в интерьере старой греческой таверны приобрел сходство с киногероем черно-белого фильма.

– «Охи» означает: «Нет». В сороковых годах итальянцы предъявили ультиматум греческому правительству о вводе своих войск на территорию страны. Они должны были занять стратегически важные позиции, в противном случае Греции грозила война. Премьер-министр Метаксас ответил коротко: «Нет». Этот короткий ответ, по сути, ознаменовал вступление Греции во Вторую мировую войну.

– О как! – покачал головой Сабуркин. – Слушай, Феликс, а попроси хотя бы хлеба пока принести, а? Соль есть, перец есть, вроде масло вон еще какое-то в бутылках…

– Потерпи минуту, – рассмеялся Феликс, – забьешь желудок хлебом, потом пожалеешь.

Зазвучали струнные переборы – это музыканты, трио пожилых греков, взялись настраивать инструменты. И наконец-то явились официанты с полными подносами. Увидав огромные железные блюда с разнообразием морепродуктов, с мясными стейками, бифштексами, шашлыками, изголодавшиеся гости разразились аплодисментами. В два счета стол оказался заставлен угощениями, закусками и кувшинами вина.

– Приятного аппетита, – сказал Феликс, наполняя свой бокал.

Его сотрудники набросились на еду, он же положил в свою тарелку немного салата, чтобы она не пустовала и не смущала официантов.

– О боже, какая вкуснотища! – с набитым ртом еле-еле проговорила Алевтина, не зная, с какого блюда еще схватить кусочек, чтобы попробовать все одновременно.

– Ешьте спокойнее, жуйте тщательнее – никто не отнимет, – усмехнулся Феликс, поглядывая по сторонам.

Свободных мест не осталось вообще. Шумно переговариваясь, посетители смеялись, произносили тосты, звенели бокалами. Музыканты заиграли напевную мелодию, и зазвучала песня о Салониках шестидесятых годов.

– До чего же тут хорошо, – сказал Гера. – Такая душевная атмосфера, как будто не в ресторан пришли, а к кому-то домой в гости.

– Здесь во всех тавернах такая атмосфера, – ответил Феликс. – И считай, что домой и пришли, так и есть. Как правило, это семейный бизнес, отец или дед таверну строит и всю жизнь в ней работает с женой, детьми, а то и внуками. Здесь все друг другу родственники, включая официантов и зазывал.

– Класс какой, – откинувшись на спинку стула, Валентин с удовольствием закурил. – Не помню, когда так вкусно ужинал.

– Точно, – Алевтина подлила еще вина себе и Никанору, – прямо домашняя еда, домашняя!

– Рад, что вам понравилось. Еще немного посидим, музыку послушаем, и провожу вас в отель.

– А сам куда?

– Хочу навестить родственников Ирины, пообщаться с ними.

– Какой еще Ирины?

– Дочери первого владельца трилистника – Ивана Сергериди. Это он привез ветку в Россию. Может, они знают, откуда он ее взял, от какого венка оторвал.

– Венка?

– Полагаю, это фрагмент головного убора, золотого венка.

– А… понятно. Но мы же еще посидим, да?

– Да, да, посидим, есть еще время.

Одна красивая мелодия сменилась другой, приятный баритон певца звучал, словно из другого времени, Феликсу и самому не хотелось расставаться с этой атмосферой. Когда очередная песня закончилась, официант, обслуживавший столы большой компании пожилых людей, подошел к музыкантам и что-то им сказал. Те согласно закивали и заиграли мелодию, при первых же звуках которой Феликс на миг замер.

– Что такое? – заметил это Гера.

– Ничего, просто у меня с этой песней связаны кое-какие воспоминания.

– Что за песня, кто поет? – Широко зевая, разморенный сытостью Валентин сделал глоток вина и закусил жареным баклажаном.

– Никос Гунарис поет, а песня называется «Вернись ко мне, моя любовь».

– Красиво как, – Алевтина поправила прическу и оглядела зал. – Феликс, а танцевать тут можно?

Феликс кивнул, скользя взглядом по лицам посетителей.

– Сабуркин, идем повальсируем.

– Я не умею. Аля, ну отстань, ну правда не умею.

– Идем, идем, я тебя научу.

Аля вытянула из-за стола Валентина и потащила к площадке перед музыкантами.

Взгляд Феликса остановился на сухощавой старушке с тщательно завитыми белоснежными локонами, обрамляющими личико с тонкими, полупрозрачными чертами. Пожилая дама смотрела прямо на него и улыбалась.

Глава 30