Золото Арктики [litres]

Билый покачал головой и нетерпеливо парировал:

– Brevitas est anima ingenii![2] Посему, ваше сиятельство, оставьте свои глубокие познания курса классической филологии для лучшей половины человечества. Мы же – люди военные и привыкшие к четким командам. Выкладывай.

– Вот что вы, казаки, за народ такой! – с легким разочарованием в голосе воскликнул Суздалев. – Нет в вас полета мысли!

– Отчего же, Ваня! – ответил Микола. – Все у нас, как и у других народов, имеется. Мы не хуже и не лучше, но есть своя изюминка.

Билый довольно разгладил усы и для солидности кашлянул в кулак:

– Ладно, друже, за народы после побалакаем. Выкладывай, что у тебя там за учение – свет.

Граф, довольный тем, что ему снова дали слово, завел руки за спину и, медленно ходя по комнате, продолжил начатый было разговор. Микола посмотрел на своего друга и подумал, что, не будь Суздалев военным, профессором было бы ему в аккурат. «Горных дел мастер!»

– Ну-с, любезный Николай Иванович, извольте ответить, – граф внимательно посмотрел на казака, слегка склонив голову, как будто глядя через очки. – Что вы знаете об Арктике? Или, скажем, о Русском Севере?

Суздалев, произнося это, перенес руки вперед и скрестил их в замок.

«Ну истинный учитель!» – отметил с улыбкой про себя Микола и пожал плечами.

– Понятно-с, – произнес граф и добавил: – Иного ответа я и не ожидал.

Казак покачал головой и негромко вздохнул.

– Да ты не журись, односум, – на казачий лад сказал Иван, явно решив подыграть. – Я и сам об этой Арктике знаю через пень-колоду. А попросту – ничего. Кроме того, что там холодно триста шестьдесят пять дней в году.

– А нам с тобой, Ванюша, не впервой такие загадки разгадывать. Турецкая кампания тому пример. Часто бывало как в той сказке: «Поди туда, не знамо куда. Принеси то, не знамо что». Что смущает? Не томи уже, я же не барышня.

– Здесь ты прав, Микола. Тем и интереснее, когда не знаешь, что тебя ожидает. Но такой интерес хорош на войне. Кровь будоражит и все такое. Но мы с тобой в экспедицию собрались, к тому же экспедицию спасательную. А это, брат, может и посложнее боевого задания выйти. Одно дело, когда на войне геройски погибнуть есть возможность, славой себя покрыть, медаль заработать, да и пенсию для родных. Но вот гражданский поход подразумевает совершенное иное. И погибнуть ни за понюшку табака, не зная того, куда отправляешься, перспектива не радостная.

– Вот те раз, – Билый поднялся на ноги и направился к умывальнику, стоявшему в углу комнаты у двери. – Сам взбаламутил, а теперь меня отговаривать пришел?

– Не дождешься! – голос Суздалева звучал по-мальчишески задорно. – Ни за какие коврижки не отступлюсь и тебе не дам! Я уже чувствую! Вернемся героями! Добудем славы! Отмоем имена.

– Герой, – хмыкнул Билый, теребя умывальник и не жалея воды. Хотя мысль вернуть честь защемила сердце. Но казак умело скрыл эмоции.

– По жизни! – поддакнул Суздалев, грозя потолку тонким пальчиком, где скрывались неведомые враги.

– Так я и не сопротивляюсь, – подумав, ответил казак, полоская себя тепловатой водой из умывальника. – Только никак не пойму, к чему ты клонишь?

– Так просто же! – граф остановился и в упор посмотрел на друга. – Лекция! – радостно, словно речь шла о каком-то празднике, выпалил Суздалев.

Микола вопросительно уставился на друга. Капли воды стекали по его черноморским усам и падали на пол.

– Сейчас все объясню, – загадочным голосом ответил граф.

– Да уж постарайся. Рушника не бачил?

– Чего? – Суздалев непонимающе нахмурился.

– О Господи! Ты что, в лесу рос? Полотенца не видел? Тут на гвоздике висело.

– Да пожалуйста, – граф с подоконника поднял тряпицу. – Я им мух гонял. Которые тебе, между прочим, спать мешали.

– Это ты мне спать мешал, – буркнул Билый, принимая полотенце. Встряхнул, подозрительно осматривая. – Мне дом снился. Мама. Что мне мухи?

Микола вытер лицо полотенцем, сменил бешмет и натянул начищенные до блеска новенькие ичиги. Вновь посмотрел на односума. В глазах читался немой вопрос: «Ну?»

Граф, видя, что теперь друг слушает его со всем вниманием, выпалил:

– Лекция! Сегодня, в здании, неподалеку. Читает ученый, кстати, который также едет в экспедицию. И, как ты понимаешь, лекция как раз об Арктике!

– Ох ты Боже мой, – казак перекрестился, – новость-то какая.

– Смеешься?

– Вовсе нет.

Микола усмехнулся, встал, притопнув ногами, чтобы ичиги лучше сели на ногах, и, подойдя к графу, негромко сказал:

– И это все?

Суздалев слегка опешил.

– Вот те раз! Я лечу к нему со всех ног, чтобы обрадовать, а он мне заявляет… «и это все?». Ну, господин казак, с вами не соскучишься!

– Ладно, Ваня, шуткую я, – Билый похлопал дружески графа по плечу – Добрую весть принес. Прав ты, ученье есть свет. К тому же знать своего врага – значит наполовину его победить. Арктика хоть и не территория врага, но земля нам с тобой чуждая и незнакомая. Посему, хотя бы заочно, познакомиться с ней необходимо.

– Именно с теми же мыслями и пришел я к тебе, – выдохнул Суздалев и взглянул на часы. – Оо, ваше благородие, поторопиться нужно. Начало через две четверти часа!