Золото Арктики [litres]

Обернулся Миколка в сторону церкви и вздрогнул. Языки пламени в дикой пляске скачут, но вроде как церковь не горит. И снова тот же голос, гортанный, зычный, как из подземелья: «Гляди, Миколка, сын Иванов, беда близка!»

Посмотрел Миколка на деда Трохима, тот себя крестным знамением осеняет, казачата, друзяки его, тоже истово крестятся. Хотел было и сам руку поднять ко лбу, но рука будто свинцом налилась. «Ха-ха-ха», – дикий, ужасный смех, исходящий от огня, донесся до слуха мальца. С трудом сложил пальцы и двуперстно осенил себя. Вмиг исчезли и языки пламени, и голос, будто и не было.

Смотрит Миколка, а дед Трохим с казачатами уже на берегу ерика. Снасти настраивают. Помчался к ним со всех ног.

«Ты где застрял, Иваныч? – ласково вопрошает дед. – Уж рыбалить пора самая. А то, глядишь, и клев пройдет. Рыба вся в глубину на отдых уйдет».

И в подтверждение его слов над гладью речной рыбина выпрыгнула и, моргнув глазом ему, Миколке, снова в толщу водную нырнула.

«Показалось!» – подумал малой. А вслед за первой рыбиной вторая, третья… десятая… сотая. Выпрыгивают из воды, Миколке моргнут и снова вводу. И по кругу ходят, да так быстро, что, глядишь, и водоворот образуется.

«Закидывай скорей!» – кричит дед Трохим и протягивает леску с грузилом и насадкой. Миколка взял в руки, раскрутил, как учили, и бросил закидушку подальше. Леска по рукам скользнула, обожгла. Не удержал казачонок снасть, так и улетела она к середине ерика. Что делать? Нужно снасть доставать. Друзья ловят, а ему как без улова домой вертаться? Будут подтрунивать все кому не лень. Скинул по-быстрому портки да рубаху и айда в воду. А рыб еще больше стало. Все норовят рядом с Миколкой нырнуть. Кругами ходят так, что воронка образовалась. И засасывает в эту воронку все подряд. Миколка хоть и крепко на ногах стоит, но сил сопротивляться водовороту надолго не хватит. Вдруг из воды хвост огромный показался, вроде и рыбий, а не совсем похож на обычный. А откуда-то сверху с поднебесья орлиный крик жалобный такой: «Киууу-киууу!» Запрокинул было голову Миколка, чтобы орла разглядеть, как снова из воды огромный хвост показался и… хрясь по его спине. Не удержался на ногах, в водоворот мигом затянуло. Барахтается Миколка, с потоком борется. И вроде получается. Еще немного, и выплывет. Там вон и дед Трохим на выручку поспешает, руку протягивает: «Хватайся!» Миколка потянулся, но в тот же самый момент какая-то неведомая сила потянула его в глубину. Глядь, блеснуло что-то яркое в пучине темной. «Золото!» – мелькнуло в голове у мальца. А из глубины снова хвост показался, и смех такой противный через толщу воды: «Хи-хи-хи-хи-хи. Ну здравствуй, Миколка. Давно тебя поджидаю. Теперь уже не отпущу. Будешь в моем царстве жить!»

Смотрит казачонок, и волосы дыбом встали, дрожь по всему телу от страха. Перед ним русалка. По пояс человек, а ниже пояса – рыба. Морда и тело серо-зеленые, глаза красными огнями горят, вместо волос на голове тина да водоросли. Смеется, зубы черные, гнилые через синие губы показываются. Подплыла поближе, в самое лицо мальцу засмеялась. Тот ни живой ни мертвый. Русалка с диким хохотом хвать Миколку за руку и в глубину потащила. Все глубже и глубже, все дальше и дальше от белого света. Задыхаться стал Миколка. Все перед глазами поплыло. Кашлянул, и вода через рот в легкие хлынула. «Ха-ха-ха, – все тот же зловещий смех. – Теперь ты мой!»

И, как по команде, тысячи рыб окружили со всех сторон, помогая русалке тянуть казачонка в пучину водную. Посмотрел Миколка на далекий отблеск солнечного света на поверхности, взор затуманился, вода все заливала легкие, еще немного, и они разорвутся на мелкие части. «Ха-ха-ха!» – и как отзвуком вторило: «Киууу-киууу!»

Билый рывком сел на кровати. Дыхание было частым, прерывистым. Холодным потом пропиталась рубаха и простыня. Правая рука затекла, видимо лежал на ней. Горло неприятно побаливало, будто его, Миколу, душили. Сон был точным повторением истории из его детства, когда он и еще несколько казачат без ведома взрослых ходили проверять вентири в плавнях на реке Марте. Тогда Микола, оступившись, попал в затон с илистым дном. И эта грязь, копившаяся на дне годами, стала засасывать его. С большим трудом друзякам получилось вытянуть Миколку. Страху натерпелся. Масла в огонь подлил дед Трохим, рассказав о том, что никакая эта не вязкая грязь или ил, а самая настоящая русалка, затягивающая в свои владения всех, кто ей понравится.

С того времени и осталась глубоко в сознании Билого эта история о русалках. Хошь не хошь, а поверишь.

Он посмотрел на запотевшее влагой окно. За тем уже брезжил рассвет. Еще не до конца осознавая, во сне он или наяву, казак перекрестился, поцеловав нагрудный крестик и наскоро прочитал «Отче наш».

«Приснится же такое, – пронеслось в голове. – К чему эти детские страхи? Дела давно минувшие. Ан нет. Преследует. Всплыла вновь, нечистая. Но теперь-то меня не возьмешь. Силой Господь не обидел. А сила в вере».