Золото дураков

Летти пообещала сохранить им жизнь. Насколько возможно, конечно. Но даже это зыбкое обещание не распространяется на охранников Мантракса. Они-то останутся на совести Чуды. Причем все. Балур сказал, что хочет убить их. Само собой. Такой уж обычай у его народа. Она читала про аналезов: суровый народ на суровой земле, отчаянно выскребающий жизнь среди скал и песка Аналезианской пустыни. Живущие там убивают за каждый глоток воздуха, убивают потенциальную пищу, друг друга, всех — пока не убьют их самих.

Нет, лучше держаться подальше от подобного насилия.

Но получится ли?

Ведь стражники дракона — негодяи. И драконы — негодяи. Правда, рептилий можно извинить: они ведь не люди. У драконов свои потребности и обычаи, не всегда совместимые с человеческими. Так уж оно в тавматобиологии. Но стража… они все добровольно сделались ворами и убийцами. Разве они не заслужили смерти?

Возможно. Но только не от ее руки. В этом она поклялась. Нерушимо.

Но от ее воли… нет. Нельзя взваливать на свои плечи вину за их смерть.

Однако — почесать, погладить брюхо дракону!

Чуда сжала и расслабила кулаки, затем занялась гимнастикой, предписанной ритуалом. Каждое упражнение нацелено на то, чтобы теснее сблизить тело и разум. Каждое — успокаивает внутреннее озеро. Каждое — гасит волнующий его ветер. Каждое — совершенствует спокойствие.

— Мать моя! Что это, во имя черного глаза Лола, такое?!

Грубость вырвала Чуду из совершенной душевно-телесной гармонии и швырнула наземь. Душа звучно плюхнулась в грязь. В паре шагов стояла Летти и показывала пальцем на фургон.

— Это моя повозка, — ответила Чуда, потому что это и в самом деле была ее повозка.

Кажется, Летти ответ не удовлетворил.

— Боги святые, а как она сюда попала?

Увы, поверхность озера потеряла спокойствие. Кажется, приближался шторм.

— Я приехала на ней вчера вечером, — сообщила Чуда, чувствуя солнечное тепло на правой щеке.

— Так где, во имя Пантеона, твоя лошадь? Где трижды клятая оглобля для нее? Где упряжь? Где гребаные поводья?

Он здесь, жар ее сна. И жар солнца. Жар огня — сгущающийся, собирающийся в ладонях, кончиках пальцев.

Чуда медленно выдохнула, сжала кулаки, надеясь, что наемница не заметила струек дыма, сочащихся между пальцев.

— Это тавматургическая повозка, — выговорила Чуда спокойно и размеренно. — Ее двигает тавматургический двигатель.

— То есть вон та штука в середине, выглядящая отпрыском духовки, отдавшейся спьяну набору алхимической параферналии?

— Да, — ответила Чуда, стараясь давать простые ответы и сохранять внешнее спокойствие.

Главное — имитировать то, чем хочешь быть.

За спиной послышались шаги. Летти скосила глаза, и ее лицо скривилось от омерзения. Наверное, Фиркин так и не пополнил свой утренний костюм.

Но Летти это не отвлекло.

— А что случилось с гребаной клятвой больше не колдовать? — прошипела она.

Еще один успокаивающий вдох. Теперь пошло легче. Чуда понимала недоверие людей к магии. Она сама не доверяла магии, хотя и занималась ею. Никто не любит, когда его опровергают, особенно если имеешь дело с фундаментальными законами мироздания.

— Я не практикую магию, — пояснила Чуда. — Но человек, создавший повозку, — практикует. Я всего лишь купила у него двигатель и теперь езжу на нем.

— Применяете магию? — недоверчиво спросила Летти.

— Суть нанимает в пользование, имея, как хозяин небольшого бизнеса, — пояснил из-за спины Чуды Балур, изображая дружескую помощь.

Чуда воспользовалась замешательством Летти и уверенно заявила:

— Я не совсем понимаю вашу озабоченность.

— Мою озабоченность? — рассмеялась Летти.

Чуда почти достоверно определила смех как не очень искренний.

— Я озабочена потому, что проспала целую ночь в дюжине ярдов от магической бомбы, о которой мне ничего не сказали!

— Это не бомба, — терпеливо и ободряюще заверила Чуда. — Это двигатель.

— Двигатель — это бомба, которой еще не пришло в голову взорваться.

Чуда открыла рот, чтобы ответить, — и закрыла его. Она не определилась, как реагировать на столь примитивные взгляды. Но вообще-то, определение «бомба, которой еще не пришло в голову взорваться» с неприятной точностью описывало ситуацию.

— Жизненный опыт суть окрашивает мир в цвета, которые не все видят, — глубокомысленно изрек Балур.

— Заткнись, — посоветовала Летти, по-прежнему кипя гневом.

Чуда подумала, что следует рассказать ей про мантру внутреннего спокойствия, поверхности озера и отсутствия ветра. Но наверное, следует выбрать время получше. Сейчас велика вероятность увидеть в результате собственные кишки.

Однако Билл выбором правильного времени решил не заморачиваться…

— Простите, почему бы нам всем не погодить с минуту и не поразмыслить спокойно? — предложил он.

Чуда улыбнулась. Такой хороший парень. Наивный. И умрет скоро. Но хороший. А это многого стоит.

— Заверяю вас: двигатель совершенно безопасен, — заверила она. — Он очень облегчил перевозку моего оборудования. Он проделал триста пятьдесят лиг без единой неисправности. Я уверена: он и в дальнейшем будет работать безукоризненно.

— Я не люблю магию, — тихо сказала Летти, закусив губу.